Слива в цвету и дорожная пыль - [20]

Но Мэй давно поняла, что они живут в несправедливом мире.

Впрочем, если бы она шесть лет назад умудрилась привезти в Син философский камень, все могло бы сложиться для нее еще печальнее — ситуацией на политической арене рулила бы ее бабушка или дядя Сыма. Страшно подумать! Уж лучше Лин и Ланьфан.

Легок на помине, Лин буквально влетел в комнату, имея самый мрачный и грозный вид. Мэй даже показалось на страшную секунду, уж не вернулся ли каким-то образом Жадность, который раньше занимал его тело.

Но нет, это был точно Лин. Он опустился на корточки рядом со стулом, где сидела Мэй, положил руку ей на колено.

— Ты как?

— Нормально, — ответила Мэй. — Все уже зажило.

— Я везуч, — он белозубо улыбнулся. — Не всякому повезет иметь жену, которая не только засечет убийцу, но и сама вылечит рану.

— Да, кто убийца? — у Мэй как-то нехорошо все сжалось при слове «жена». — На кого он работал? Его поймали?

— Да, Эдвард и Альфонс его скрутили… Кажется, Эдвард был прав с самого начала, эти ребята были каким-то образом связаны с Кретой, — Лин пожал плечами с деланным равнодушием. — Как я понял, кретанцы вообще от Эдварда не в восторге: он умудрился у них там влезть в парламентский переворот, так что одна сторона его считает чуть ли не мессией, а другая готова объявить персоной нон-грата… Да и то, что он спер военные разработки, тоже ему популярности не добавляет. В общем, там ребята одновременно хотели и с Эдвардом что-то сделать, и мне помешать воспользоваться плодами технического прогресса. Ты попала под раздачу случайно, так же как Альфонс раньше. Ну, теперь-то они будут знать, — глаза Лина снова мрачно полыхнули. — Отбирать что-то у меня? Не выйдет.

— Еще бы, — пробормотала Ланьфан.

Мэй знала, что Ланьфан не ревнует к ней. Как не ревнует и к девицам, что периодически делили постель Лина. Мэй даже точно не знала, спят ли Лин и Ланьфан вместе — очень может быть, что и нет. Но Ланьфан была, определенно, ближе всех к императору; и только она сама могла критиковать Лина в ее присутствии.

— Ты можешь провести положенные ритуалы? — спросил Лин. — Если нет, то ничего страшного: объявим просто, что ты выполнишь их завтра, вместе с Та-Инь.

— Нет, выполню сейчас, — покачала Мэй головой. — Если вы найдете запасной наряд. Чем раньше, тем лучше.

— Да уж, я тебя понимаю, — сочувственно кивнул Лин. — Сам бы не хотел затягивать дольше необходимого.

Тут двери распахнулись снова — Мэй даже сочувственно поморщилась от этого громкого стука. Бедные двери, досталось им сегодня!

— Мэй!

Это сказал Альфонс: он перешагнул порог перед Эдвардом и, для разнообразия, выглядел более взбешенным из двоих.

Мэй никогда не видела Альфонса таким. Ей казалось, что в гневе он должен быть собранным и ледяным, но сейчас алхимик совсем таким не выглядел. Его белый костюм измялся и запачкался кое-где, в том числе и кровью. Мэй удивилась: с чего бы это, неужели кровь ее? Вроде бы, он не брал ее на руки.

А потом увидела, что у Альфонса разбиты костяшки пальцев на одной руке, и поняла.

Шедшего за ним Эдварда Мэй едва заметила: он был нехарактерно тих и явственно старался держаться подальше от младшего брата.

— Мэй! — повторил Альфонс. — Ты цела!

Это был не вопрос, а утверждение. В два шага он пересек небольшую комнату и, не обращая внимания на Лина, сгреб Мэй в охапку.

Объятия у него были не такие, как вчера — не нежные, не осторожные. Напротив — отчаянные, горячие и крепкие, как будто ее могли в любую секунду от него оторвать (так оно и было). От него пахло потом, какими-то духами и привычными дворцовыми запахами, а еще немного — комнатой Мэй: наверное, не успел вымыться со вчерашнего дня.

От этого знакомого запаха, от усталости, от головной боли, от тяжести на сердце у Мэй защипало в глазах — и она не выдержала. Заплакала, заревела так отчаянно, как не плакала даже в детстве. Альфонс вдруг отстранил ее немного, наклонился и поцеловал прямо сквозь рыдания.

Это был обычный самый поцелуй, едва приоткрытыми губами, но решительный и твердый. Мэй, пораженная, икнула, и Ал опять привлек ее к себе, не давая опомниться.

— Так-так-так, — проговорил Лин комическим тоном. — Целуешь мою жену, а, Альфонс? Я-то думал, ты мне друг.

— Жену! — сердито фыркнул Альфонс. — Во-первых, она тебе сестра! Во-вторых, какая тебе разница? Политически она уже свою роль выполнила, там на носилках могла кукла сидеть вместо нее!

— Да, с куклой было бы проще, — заметил Лин. — Мне бы не пришлось тогда волноваться, что делать с ее разбитым сердцем.

— Вы, между прочим, обо мне говорите, — Мэй хотела сказать это возмущенно, но вышло жалостливо, даже со всхлипом.

Лин преувеличенно, но на удивление серьезно вздохнул. Сел на стул, который занимала Мэй до того, как Альфонс ее подхватил.

— Вот и что мне с вами делать? — спросил он горестно. — Мэй — моя… я за нее в ответе и не хочу делать ее несчастной. Но и вы с Эдвардом — тоже мои. И я тут выхожу главным злодеем, разлучающим влюбленных…

— Эй, ты слишком много подцепил от Жадности, — хмыкнул Эдвард. — Мы тебе клятву верности не приносили. На «союзники и друзья» еще соглашусь.

— Никакой разницы, — легкомысленно махнул рукой Лин.