Слишком жаркий Кипр - [90]

— Каши мало ел, — пробормотал Зверев. Он хотел было уже предложить свои услуги в этом тяжком деле, но тут с другой стороны двери словно кто кувалдой ударил по двери, раздался скрежет, и покореженная дверь распахнулась, да так, что полицейского откинуло назад. Грохнуло так, что у всех заложило в ушах, а из открывшийся двери повалила пыль и дым.

— Назад! — крикнул Папандреу, и сам отшатнулся назад. Когда пыль немного рассеялась, он спросил: — Никто не пострадал?

— Я, — ответил тот самый полицейский, что открывал дверь. Он, болезненно морщась, держал левой рукой кисть правой. Янгелос коротко сказал что-то его напарнику, и тот повел коллегу назад, на выход из бара. Сам же он первым, осторожно шагнул через порог. За ним пошли и Зверев с Астафьевым. Александр на ходу поделился своими мыслями.

— Чеченская школа. Установили гранату на стопор, без чеки. Стопор упал, если бы этот кадр поторопился, и открыл дверь чуть пораньше, нас бы тут всех разнесло в клочья.

— Да, тут прошел кто-то больно хитроумный, — согласился Юрий.

К их удивлению, в подвале продолжал гореть свет, только две первые лампочки не выдержали взрыва. Это отделение бывшего бомбоубежища было заполнено весьма скудно. Была пирамида мешков, не то с сахаром, не то с мукой, какие-то картонные ящики, с пестрыми наклейками, да пятидесятилитровые алюминиевые бидоны, штук пять, в самом углу подвала.

Зато сразу бросились в глаза ящиков десять русской водки.

— "Столичная", — прочитал с заинтересованным видом Зверев. Папандреу же расстроился.

— Это контрабанда. Юрий, я очень уважаю вас как человека и профессионала, но я вынужден констатировать, что ваши бывшие сограждане совершили на нашем острове все возможные в мировой практике виды преступлений.

Юрий с такой постановкой вопроса не согласился.

— Скажите спасибо, что они еще не изобрели ничего нового.

— Сами виноваты. Подняли Железный занавес, вот на вас все это говно и хлынуло, — ответил и Зверев. — И вообще, не путайте нас, дорогой Янгелос, с какими-то одесскими евреями.

Далее была еще одна дверь, но открывать ее они уже не рискнули. Зверев начал потрошить мешки, Янгелос — картонные ящики, оказавшиеся с бананами. А Юрий рассматривал бидоны. Что-то в них его удивляло. Прежде всего по форме они напоминали те бидоны, что лет пятьдесят ворочали на своем хребте советские доярки. Он осмотрел их со всех сторон, и вдруг увидел на боку одного из них до боли знакомый советский знак качества.

— Сань, иди сюда! — позвал Юрий Зверева. — Я тут нашел такую забавную штуку. Прямо ностальгия берет. Домой хочется, на родную молочную ферму.

— Что тут у тебя?

— Смотри привет с родины, — кивнул на бидоны Юрий. Тот присев, внимательно их рассмотрел, а потом запустил руку за один из бидонов и вытащил на свет божий патрон.

— Вот еще один привет с родины, — заметил Зверев, рассматривая свою находку, — калибр семь, шестьдесят два, к первой модели Калашникова, АК-47.

К ним тут же подскочил Янгелос. Тем временем в подвал повалил народ. Кроме полицейских был еще человек в массивном костюме взрывотехника, и кинолог с собакой. Выслушав распоряжения Папандреу, они начали возиться с закрытой дверью. Между тем Зверев открыл один из бидонов. Первым заглянув в него, он присвистнул. Бидон до половины был забит гранатами. Это были классические лимонки, естественно, без запалов. Запалы они нашли в другом бидоне. Третий бидон хранил в себе тщательно завернутые в промасленные тряпки пистолеты. Большинство были родными «Макаровыми», хотя присутствовала тут и пара «Беретт». А вот последний был под самую горловину набит автоматными патронами. Но Зверев, рассмотрев их, отрицательно замотал головой.

— Нет, это не то. Это уже патроны к АКМ, пять сорок шесть.

Он снова рассмотрел свою первую находку, и спросил, скорее самого себя, чем других: — А где же еще такие патроны? Ведь были.

Он ткнул пальцем вниз.

— Видишь, след остался.

В самом деле, поверх бетона, на остатках пыли, не совсем еще сметенной взрывной волной, остался круглый отпечаток чистой поверхности как раз по диаметру точно такого же, бывшего молочного бидона.

В это время Янгелоса позвали со стороны последнего выхода. Расспросив взрывотехника, он кивнул ему головой, и обернулся к своим русским друзьям.

— Все, можно идти. За этой дверью была растяжка, еще одна — у самого выхода.

— Так там есть выход к морю? — спросил Астафьев.

— Да, там вертикальная лестница, она выходит в заброшенный ДОТ. Так они и ушли. Кинолог говорит, что один был тяжело ранен, везде окровавленные тряпки и бинты. А на берегу, рядом с выходом, следы от лодки.

— А оружия больше нет?

— Не нашли ничего.

— Ну, нам все ясно, — решил Астафьев.

— Да, поехали, — согласился Зверев.

Уже из машины Астафьев позвонил Шнейдеру. Его короткий рассказ вызвал у того приступ острого страха. Это был типичный страх очень ответственного человека за провал своего дела. При этом он фактически уже не отвечал за безопасность своего премьера. Как всегда это бывает за сутки перед важным визитом на остров, высадился могучий десант из спецслужб всех трех государств. Американские морские пехотинцы заняли все окрестности вокруг аэродрома, на вершинах всех окружающих гор были размещены усиленные наряды морпехов. Проверялся миноискателем каждый метр дороги, по которой проедет Джорд Буш, отмечались все чердаки и другие точки, с которых могли обстрелять его кортеж. Не менее активно работали представители и других спецслужб. Полковник Эхуд Абрамсон, возглавляющий эту службу у израильского премьера, был сейчас на острове самым главным человеком, и Шнейдер не решал уже ничего. Абарамсон не только занял его кабинет, но и прямо заявил своему коллеге: — Капитан, вы неплохо поработали, но с сегодняшнего дня вы просто один из моих подчиненных.