Слишком жаркий Кипр - [60]

Убедившись, что все надежно спрятано, и вместе с тем, любое оружие из его арсенала можно легко достать, Мареш подошел к зеркалу. Оставалось решить, какой облик ему выбрать. С собой у него был полный набор: бороды, усы, парички. Но, постояв пару минут у зеркала, он вдруг решил, что сегодня ему подойдет только один облик — свой собственный. Это подсказала интуиция, и он решил следовать ему. Он придал своему лицу благостное выражение, и пошел в сторону запахов кухни и звуков музыки.

ГЛАВА 26

Пожалуй, никогда еще Александр Зверев не был так напряжен, как в этот вечер. По условиям договоренности между телохранителями, каждого из патронов сопровождал только один охранник. Всех остальных загнали на балкон второго этажа. Естественно, с шефом Зверев пошел сам, лично. И вот теперь он каждого, кто подходил к его патрону не менее чем на пять метров, Александр тут же начинал прокачивать на приметы того самого киллера: рост, ноги, руки, волосы. Как назло в этот вечер среди гостей было полно именно таких недомерков. Золотых и бриллиантовых дел мастера почти все были малого роста. Хорошо, что часть из них телохранитель уже знал и отсеивал, но все равно, напряжение было очень большим.

А публика отрывалась от души. В самом центре зала бил небольшой фонтан ледяной водки, и все желающие могли взять чарку, наполнить ее, и выпить. Тут же размещались деревянные ендовы с черной и красной икрой, с маринованными маслятами, солеными груздями, и просто небольшими, нежинскими солеными огурчиками, переложенными смородиновыми листами. Рядом, в полированных судках стояла горячая закуска, и вся так же с изыском. Мясо глухаря, и тушки рябчиков соседствовали с вареной на пору осетриной, и копченой белугой.

Из духовных развлечений был хор народной песни под управлением неувядаемой Старухиной, квартет струнных народных инструментов, и почему-то, джаз-банд. В дело они вступали по очереди, так что музыка дико перемешивалась в жуткую солянку. Это никого не шокировало, и народ с легкостью переходил от «Барыни» к вальсу и затем так же возвращался к «Калинке» Так что сытый, пьяный народ вовсю отрывался на полную катушку.

Кто еще, кроме Зверева, не получал особого удовольствия от этого роскошного вечера, так это Ольга. Она и представить себе не могла, что эта возможная измена Юрки так сильно ударит по ее самолюбию. Она уже выпила пару бокалов шампанского, и теперь искала повод хоть как-то поднять себе настроение. Но повод нашел ее сам. Кто-то мягко взял ее под локоток, и, обернувшись, Малиновская радостно вскрикнула.

— Ахмед! Как я рада вас видеть!

Ахмед Шакир просто расцвел в белозубой улыбке. За прошедшие полгода после их первого знакомства турецкий миллиардер мало изменился, пожалуй, что сильнее загорел. Его крупная голова с выразительными глазами, густые усы и благодушная улыбка были чертовски привлекательны. Может, прибавились благородные нити седины в шевелюре, но от этого он не старел, а словно матерел. Он поцеловал руку Малиновской у запястья, и довольно промурлыкал: — Ольга! Вы не представляете, как часто я вспоминал вас за это время. Вы для меня, как все время ускользающий, просто прекрасный мираж. Вы даже снились мне, и не раз.

Ольга зардела от удовольствия. Как раз прозвучали первые звуки аргентинского танго.

— Тур танца для вас, — предложил Шакир. И Ольга согласно кивнула головой.

В это самое время Мареш принес к раздаточному окну поднос с грязными бокалами. Там его уже ждала смена, поднос с чистыми бокалами. Само шампанское наливал в пирамиду из бокалов специально приглашенный корифей этого вида искусства. Мареш остановился, чтобы чуть передохнул. Он уже пару раз видел свою жертву, но видел и то, что его в этот раз пасут очень плотно. Его нервировал седоватый телохранитель с цепким взглядом готовой к прыжку кошки. Иногда ему приходила в голову мысль отказаться от этого дела, слишком оно было рискованным. Но, три миллиона долларов, которые пообещал ему заказчик, могли обеспечить его на всю оставшуюся жизнь.

"И я уже никогда не переступлю порог казино", — в очередной раз дал себе слово Мареш. Его просто охватывала ярость при воспоминании, как он в апреле этого года спустил в Монте-Карло все свои сбережения за последние три года. А виноват был, как он сам считал, вор Аркаша Саратовский в той самой, Саратовской тюрьме, в восемьдесят пятом году. Тогда Аркаша еще не был вором в законе, просто набирающим авторитет уголовником. Но именно Аркаша обучил лопоухого чеха игре в очко и буру, и, вопреки всем инструкциям, Мареш настолько увлекся игрой, что опомнился, когда проиграл все, что мог, вплоть до жизни начальника тюрьмы. Это хорошо ложилось в разработанную для него легенду, и руководство было им довольно. За разработку тех воров в законе он получил от российского МВД даже именное оружие, но никто не знал, какой пожар проснулся в голове этого скромного паренька из братской Чехии. С тех пор уже двадцать лет он не мог выбраться из цепких силков азарта. Все его многочисленные киллерские гонорары, весь небольшой доход от аптеки неизбежно проваливались в жерло этого игрового молоха.