Слишком жаркий Кипр - [36]

— Спасибо, — сказал Юрий, а потом остановился, и спросил: — Кстати, а как вас зовут?

— Николай Петрович.

— А меня Юрий Андреевич.

Они пожали друг другу руки, и Астафьев побежал дальше.

В кабинете у Зверева был человек, который был сейчас нужен Юрию, Мишка Юдин. После того, как Зверев понял возможности Мишки, он просто присвоил его себе, отправив в отставку собственного программиста, как раз "во время" подхватившего желтуху, и срочно отбывшего на родину.

— Мишка, распечатай мне это, — велел Юрий, кидая тому диск. Тот не очень вежливо засопел.

— Некогда мне. Мне Александр Викторович столько работы надавал, — попробовал отбрехаться Юдин.

Астафьев возмутился.

— Так, Михаил! Ты, кажется, не хочешь, чтобы я спасал твою Светку?

— Почему? — опешил Мишка.

— По кочану! — Юрий отвесил хакеру подзатыльник, и тот торопливо вставил его диск в дисковод. Чуть повозившись с клавиатурой, он хмыкнул, и объявил: — А диск то не открывается.

— Как это? Почему? — не понял Юрий.

— Счас посмотрим, — Юдин еще повозился с клавиатурой, а потом заявил: — Информация тут есть. Только тот, кто ее вам дал, не снял с нее пароль.

Астафьев был очень разочарован. Он слишком много ожидал от этого диска.

— Сейчас мы это исправим, — сказал Астафьев.

Он попробовал дозвониться до Харымова, но хитроумный редактор упорно не отзывался. Чертыхнувшись, Астафьев снова обратился к Мишке.

— Ты вскрыть его сможешь без пароля?

— Попробуем. Как его зовут?

— Кого? — не понял Юрий.

— Хозяина диска.

— Харымов, Аркадий.

— Чем занимается?

— Редактор. Журналист.

Расспрашивая все это, Мишка продолжал стучать по клавиатуре, причем пальцы у него работали ничуть не хуже, чем, у пианиста Рихтера в его лучшие годы.

— Что тут может быть? — продолжал допрашивать он.

— Досье.

— Еще?

Астафьев задумался.

— Киллер.

— Еще?

— Заказуха.

Простучав это слово, Мишка радостно засмеялся.

— Есть! Готово! Нет у наших людей фантазии, нет. Все в пределах полутора десятков слов.

Теперь и Астафьев приник к экрану.

— Солидное досье, — заметил Михаил. — Сорок две страницы. Печатать?

— А как же.

— Тут и фотографии даже есть.

— Давай, печатай мне все!

Уже с готовой распечаткой в руках Астафьев поднялся наверх, на второй этаж. Женщин он застал в обширной гостиной. Юлька и Елена занимались тем, что прикидывали, как им перешить новое платье с учетом настоящих порезов, кроме того, вокруг них кружилась разбитная визажистка, Оксана, беспрерывно тараторившая на смеси хохляцкого с французским. Все трое при этом были в минимуме одежды, причем у Батовой этот минимум был стопроцентный. Но, уж кого-кого, а Астафьева она стесняться не собиралась.

— Ба, Юрик! — восхитилась она. — Заходи. Хоть один живой мужчина будет в нашем монастыре.

— А что, у нас тут есть и неживые мужчины? — спросила, с нервным смешком Елена.

К удивлению Юрия, в комнате была еще одна женщина, Инна Воскресенская. В этот раз она была в простом, стального цвета шелком халатике, и, сидя в сторонке, на диване, пила кофе.

— А где моя половина? — спросил Юрий.

— Она спит, — пояснила Елена. — Что-то ее сегодня на сон все тянет. Разбудить?

— Не надо. Налейте мне лучше кофе, да я пойду читать этот детектив, — он потряс пачкой листов.

— А что тут у вас? — поинтересовалась Воскресенская. Сегодня Юрий видел ее ближе, чем вчера. Признаться честно, Инна была очень красивой женщиной. Даже сейчас, в этом возрасте, у ней была превосходная, белая и чистая кожа, очень красивые, серого цвета глаза, и хотя в этом утреннем наряде вокруг них были видны сеточка морщин, но Юрий не мог не отметить сей природный феномен. Красивые женщины были для Астафьева как наркотик, он ими загорался мгновенно. Так что он, вопреки своему намерению, сел на один диван с Воскресенской, принял из ее рук чашечку с кофе, и начал рассказывать дамам красивые сказки.

— Тут история самых страшных преступлений, происшедших на этом острове за последние пять лет.

— Ой, как интересно! — восхитилась Юлька. Она уже влезла в свое платье, и Астафьев оценил его очень высоко. При всем том, что это серебристое платье с вкраплениями нежно-жемчужного цвета было до полу, но спина была открыта почти до пояса, а фигура была столь обтянута, что Юрий понял, почему Юлька щеголяет сейчас нагишом. Нижнее белье и этот наряд были просто несовместимы. Глубокое декольте так же не оставляло для посторонних глаз никаких тайн.

— И откуда это все у вас? — настаивала Инна. — Из полиции?

— Нет, от местных журналистов. Хороший материал для размышлений.

Он глянул на часы, торопливо допил кофе.

— Ладно, надо мне заняться этим серьезно, а то вы все со своими красотами меня отвлекаете. Налью еще кофе, и пойду.

Он поднялся, и, уже уходя, сказал: — Да, Юлька, ты чего мучаешься? Закажи себе длинные перчатки, и все будет тип-топ. Никто твоих порезов не увидит.

Астафьев ушел, и женщины несколько минут говорили о чем угодно, но только не о перчатках.

— Ты с ним спала? — спросила Воскресенская Юльку.

— А тебе это зачем?

— Просто очень интересный мужчина. Вот мне и интересно, он так же хорош в постели, как и внешне?

— Еще лучше, — подтвердила Юлька. — На моей памяти это лучший любовник, которого я только знала в этой жизни.