Слишком шумное одиночество - [3]

"Пабители", или docta ignorantia, как любил также, цитируя Николая Кузанского, называть своих героев писатель, имеют параллели не только в чешской (Йозеф Швейк из бессмертного романа Ярослава Гашека), но и в других литературах. Вспомним, например, рассказы Марка Твена, новеллы О'Генри или повести Фолкнера: в них так же, как и в произведениях Грабала, яркая, живая манера повествования сочетается с искрометным юмором и доброй авторской иронией по отношению к героям.

Несколько особняком в творчестве Богумила Грабала стоит повесть "Поезда особого назначения" (1965) - при том, что именно благодаря ей к прозаику пришла мировая слава. Художественный фильм с тем же названием, снятый по сценарию Грабала чешским режиссером Иржи Менцелом, удостоился в 1967 году премии Американской киноакадемии ("Оскар") за лучшую иностранную киноленту. От большинства произведений Грабала, которые с полным правом можно назвать экспериментальными и новаторскими, повесть "Поезда особого назначения" отличается вполне традиционным подходом к разработке сюжета. События, описанные в произведении, разворачиваются во время Второй мировой войны и имеют автобиографическую основу. В 1939 году в результате массовых студенческих выступлений в Праге против оккупации страны немецкими войсками на территории протектората Чехия и Моравия были закрыты все высшие учебные заведения, в том числе и Карлов университет. Богумил Грабал, учившийся тогда на пятом курсе юридического факультета, вынужден был вернуться в Нимбурк (эти факты биографии писателя отражены также в публикуемом в настоящем сборнике публицистическом эссе "Ноябрьский ураган"). Около года он проработал в нотариальной конторе, потом кладовщиком в нимбуркском "Потребительском и производственном кооперативе работников железных дорог", а в 1942 году будущий писатель поступил подсобным рабочим на железнодорожную станцию Костомлаты близ Нимбурка, откуда уволился дежурным по станции в 1945 году. Именно к этому периоду отнесено действие повести "Поезда особого назначения".

В шестидесятые годы, когда появилась эта повесть, идеологическая машина социалистической Чехословакии продуцировала в огромном количестве "произведения" искусства и литературы, прославлявшие подвиг народа во время Второй мировой войны. Ирония Грабала, использовавшего для описания военных событий фривольный сюжет в духе Рабле (с героем повести, двадцатидвухлетним железнодорожным служащим Милошем Гермой, недавно вернувшимся из психиатрической лечебницы, мы знакомимся в то время, когда ведется расследование по поводу анекдотической истории: дежурный по станции Губичка, оказавшийся впоследствии одним из руководителей партизанского отряда, пускавшего под откос немецкие военные эшелоны, украсил оттисками всех железнодорожных печатей с орлами Третьего рейха тело хорошенькой телеграфистки Зденечки и был обвинен в оскорблении государственной символики), к счастью, была не замечена чешской цензурой, но по достоинству оценена за границей.

Говоря о новаторской манере письма зрелого Грабала, мы не можем не вспомнить о том, насколько тесно она связана с техникой коллажей его друга, учителя и первого рецензента Иржи Коларжа. Писатель порой сам говорит, что для него работа с текстом - это "работа с ножницами". В заключении к роману "Я обслуживал английского короля" Грабал пишет: "...вот эти события и принуждают меня оставить книгу такой, какой она получилась с первого раза, и надеяться, что когда-нибудь у меня будет время и мужество снова и снова возиться с текстом и перерабатывать его ради истинной классичности, или же под влиянием минуты и догадки, что можно сберечь и эти первые спонтанные образы, - попросту взять ножницы и выстричь то, что спустя время еще сохранит свежесть. А если я уже умру, пусть это сделает кто-то из моих друзей. Пусть они настригут маленький роман или большой рассказ."

В 1950-60-е годы писатель прибегал к коллажу очень часто. С помощью этой техники он пытался "запротоколировать" окружающий мир без каких-либо комментариев. Одним из примеров этого может служить сборник "Объявление о продаже дома, в котором я уже не хочу жить" (1965), четыре из семи рассказов которого посвящены работникам сталелитейного завода в городе Кладно, где Грабал четыре года трудился у мартеновской печи. В последующие десятилетия писатель уделяет больше внимания иным приемам, например, технике письма alla prima (набело, без редактирования и исправлений), восходящей к "автоматическому письму" сюрреалистов. Позже, уже в 90-е годы, писатель заново открывает для себя коллаж, теперь, однако, комбинируя чужие тексты со своими собственными. Так, в произведении "Инаугурация и внутренний монолог" (1996) текст собственного сочинения Грабал сочетает с программой инаугурации президента Вацлава Гавела и отрывками из художественной литературы, а в "Публичном самоубийстве" (1989) к своему повествованию добавляет газетные новости.

Цикл мемуарных произведений о Нимбурке, начатый романом "Пострижение" (1970, издан в 1976), продолжила повесть "Городок, где остановилось время". Первая версия этого текста возникла в 1973 году как реакция на ситуацию вынужденного молчания, в которой писатель оказался после ужесточения цензуры. В ностальгически-гротесковой повести, воскрешающей атмосферу жизни провинциального городка, мы опять встречаемся с семьей писателя и дядей Пепином. Публикация "Городка" без цензурных исправлений оказалась невозможной в Чехословакии; тогда Грабал, развив некоторые темы этой повести, написал две другие книги: сборник рассказов "Прекрасные мгновения печали" и "Миллионы арлекина" (изданы в 1979 и 1981 годах). В обеих книгах присутствует ряд общих мотивов, например, забавная история с татуировкой русалки или бесконечный ремонт мотоцикла, которым занимается отец рассказчика. В первом произведении действие разворачивается в родном доме писателя в Нимбурке, второе же, где повествование ведется от лица матери, переносит читателя в дом престарелых, расположенный в загородном замке.