Слишком редкая, чтобы жить, или Слишком сильная, чтобы умереть - [27]

– Это я нарушаю?! – судорожно хлопала я глазами, сжав кулаки от охватившего меня чувства несправедливости. – Я, между прочим, потерпевшая. А вы преступников упустили!

Как только толпа разошлась и я направилась в сторону метро, чьи-то огромные руки схватили меня за шиворот и попытались затащить за ларек.

– Послушай, ты что, на всю голову отмороженная? У тебя напрочь чувство страха отсутствует?

– Деньги верните, – стояла я на своем.

– Знаешь, когда я тебя увидел, у меня первое желание было тебе голову проломить, – честно признался верзила. – А пригляделся, это желание напрочь отпало. Мы такую, как ты, давно ищем.

– В смысле?

Я дернулась, и верзила, наконец, убрал руки.

– Бригада, которая развела тебя на деньги, моя.

– Ты бригадир, что ли?

– Он самый.

– Надо же, начальник собственной персоной.

– Только не вздумай меня ментами пугать. Тут наши менты работают. Если они и захотят доставить кому-то проблемы, то только тем, кто идет против нас. Так что у меня здесь все схвачено. Нам как раз девчонка шустрая нужна, чтобы народ зазывала в наперстки играть. Давай с нами в доле работать. Деньгами не обидим. И свою потерю отобьешь и заработаешь нормально.

– Ты хочешь, чтобы я людей обманывала?!

– Не людей, а лохов. Улавливаешь разницу?

– Значит, я вчера лохом была?

– Конечно. Еще каким. Я, глядя на тебя, не выдержал, подошел и сказал, что хорош деньги спускать, а то без штанов останешься. Я же тебя домой прогонял, а тебе бесполезно. Смотришь задурманенными глазами и твердишь: «Сейчас отыграюсь и уйду». Я тебе уже и так и этак намекаю, мол, не отыграешься, а тебе по барабану. Пойми, если не мы лоха будем доить, это сделает кто-нибудь еще.

Через полчаса мы уже обедали в кафе, и мой новый знакомый объяснял схему моей работы:

– У тебя внешность яркая. Есть дар убеждения. Голосистая. А еще ты бесстрашная. Без царя в голове. Именно такую мы искали. Лохи будут клевать на твою внешность. Денег поднимешь. Когда в бригаде есть яркая и эффектная девушка, народ больше ведется. Кстати, меня Жгутом зовут.

– Это что, имя такое?

– Кличка. Мы по именам не общаемся.

– А у меня клички нет.

– Будешь Лавина.

– Почему?

– Потому что, когда я тебя сегодня увидел, подумал, это не девочка, а настоящая лавина. Дай волю, все сметешь на своем пути. Ты вообще знаешь, что такое страх? Это чувство тебе знакомо?

– Я вся – сплошной страх. Временами пугаюсь собственной тени. Единственное, чего не боюсь, так это с мужиками зубатиться.

– А ты с юмором.

Мы одновременно рассмеялись. Жгут посмотрел на меня уже более серьезно.

– В общем, я принимаю тебя на работу.

– Я как-то не привыкла устраиваться на работу, не зная заработной платы.

– Десять процентов от дневной выручки. Обычно даю пять. Так что десять процентов – неплохой старт для того, чтобы встать на ноги.

– Двадцать.

– Что?!

– Что слышал. Двадцать процентов – и по рукам.

– Послушай, нас в бригаде четверо. Трое плюс я. Не можешь же ты равную долю со всеми получать. Нам еще за место заплатить надо. Ментам дать. Знаешь, сколько нахлебников? У нас расходов немерено.

– Да какие у вас расходы? Картонная коробка, шарик да наперстки.

– Моя последняя цена десять процентов.

– Оплата ментам, оплата за место и общая сумма делится на пятерых. Одним словом: расходы на нужды и все делим на равные доли.

– Тебе-то за что равные доли? Тебе же зазывалой работать, а ребятам лохов дурить.

– Во-первых, я голосовые связки посадить могу. А во-вторых, у меня внешность запоминающаяся. Если вас вряд ли кто запомнит, вы свои кепки на глаза натянули и все, то со мной этот номер не пройдет.

– Послушай, ты откуда такая наглая?

– Откуда взялась, там таких больше нет, – бросила я и направилась к выходу.

– Стой! – крикнул мой новый знакомый.

– Даю двадцать процентов с условием, что меня будет устраивать, как ты работаешь. А то, может, ты и пяти процентов не стоишь. Будешь стоять только для декорации – и все без толку. Ты нужна мне в постоянном движении.

Все следующие дни я притворялась больной, и Лидка ходила на работу одна. Как только за ней закрывалась дверь, я тут же ехала отбивать свои деньги. Однажды вечером я увидела скучающую в нашей комнате Лидку и, растерявшись, спросила:

– Лида, а ты что так рано вернулась?

– Просто устала одна пахать, – обиженно отозвалась подруга.

– Ты постоянно меня обманываешь. Говоришь, заболела, а сама убегаешь следом за мной.

– Откуда знаешь?

– У соседей спросила.

– Эх, Валька, зараза. Я же ей на бутылку дала, чтобы меня не закладывала. Всегда знала, что у алкоголиков нет совести.

– Ты постоянно от меня что-то скрываешь. Я не знаю, где ты, что с тобой. Скоро платить за комнату.

Я распахнула куртку и стала высыпать из нее деньги. Лидка сидела не шевелясь и на мгновение потеряла дар речи.

– Юль, что это? – наконец чуть слышно спросила она.

– Деньги. Разве не видишь? Я отбила наши с тобой деньги, как обещала. Только получилось в три раза больше.

Этим вечером мы уже сидели в ресторане и радовались свалившимся на нас деньгам. Правда, это только Лидка считала их внезапно свалившимися, а я честно их заработала. Жгут не мог на меня нарадоваться и думал, что в их команде я буду чуть ли не вечно.