Слишком много и всегда недостаточно - [48]

. Мне не досталось ничего.

Казалось, что по мере того, как я взрослела, в Доме становилось все холоднее. В первый после смерти папы День благодарения холод в Доме ощущался как никогда прежде.

После обеда подошел Роб и положил руку мне на плечо. Он указал на мою новую племянницу, Иванку, спящую в своей колыбельке. «Видишь, вот как все устроено». Я поняла, что он пытается мне сказать, но у меня было такое чувство, что с языка у него чуть было не сорвалось: «Старое уходит, новое приходит». По крайней мере, он хоть как-то пытался меня утешить. Фред и Дональд вели себя так, как будто ничего не произошло. Их сын и брат был мертв, а они, как обычно, обсуждали политику, сделки и некрасивых женщин.

Когда мы с Фрицем на Рождественские каникулы вернулись домой, то встретились с Ирвином Дурбеном, одним из адвокатов деда и (после смерти Мэтью Тости) главным поверенным моей матери, чтобы обсудить детали наследства моего отца. Я была в шоке, узнав, что оно у него было. Я полагала, что он умер буквально нищим. Но, как оказалось, существовали трасты (о которых я в то время не знала), созданные моим дедом и моей прабабушкой, из одного из которых оплачивалась, к примеру, моя школа-интернат. Они подлежат разделу между мной и братом и будут находиться в доверительном управлении до достижения каждым из нас тридцати лет. Людьми, назначенными управлять этими доверительными фондами и защищать наши долгосрочные финансовые интересы, были Ирвин Дурбен, тетя Мэриэнн и дяди Дональд и Роберт. Хотя Ирвин и был главным ответственным лицом – именно с ним мы должны были созваниваться или встречаться, если у нас возникали вопросы, или проблемы, или непредвиденные финансовые потребности, – последнее слово всегда оставалось за Дональдом, именно он и подписывал все наши чеки.

Стол Ирвина был укрыт кипами документов. Он сидел в своем кресле за ним и принялся объяснять, что конкретно мы сейчас должны будем подписать. Прежде чем мы зашли слишком далеко, Фриц перебил его и сказал: «Мэри и я говорили об этом раньше, и вначале нам нужно убедиться, что о маме позаботятся».

«Конечно», – сказал Ирвин. Затем в течение следующих двух часов он методично проходился по каждому листку бумаги. Фактическая сумма, которую оставил отец, так и осталась мне не ясна. Фонды представляли собой сложные финансовые соглашения (по крайней мере, для меня, шестнадцатилетней), судя по всему, еще и влекущие за собой огромные налоги. После того как Ирвин объяснял значение каждого документа, он через стол передавал его нам на подпись.

Когда он закончил, он спросил, есть ли вопросы.

«Нет», – ответил Фриц.

Я лишь покачала головой. Ничего из того, что говорил Ирвин, я так и не поняла.

Часть третья Пыль в глаза

Глава 9 Искусство спасения от банкротства

«Мэри Трамп ограбили» – аршинным шрифтом возвестили как всегда предельно тактичные таблоиды Нью-Йорка через день после Хэллоуина 1991 года. Даже несмотря на то, что мне уже было известно о случившемся, эти заголовки бросались в глаза, когда я проходила мимо газетных киосков по дороге к метро.

Хотя бабушку не просто ограбили. Парень, который вырвал у нее сумочку на парковке у продуктового магазина, когда она загружала сумки с покупками в свой Rolls-Royce, стукнул ее головой об машину с такой силой, что произошло внутримозговое кровоизлияние и она частично потеряла зрение и слух. Падая на асфальт, она получила множественные переломы костей таза и ребер, повреждения, несомненно, еще более опасные на фоне ее тяжелого остеопороза. На момент доставки в больницу Booth Memorial ее состояние было угрожающим, и мы не были уверены, что она выживет.

Лишь гораздо позднее, после перевода из отделения интенсивной терапии в отдельную палату, ее самочувствие начало заметно улучшаться, но прошло еще несколько недель, прежде чем ее боль перестала быть непереносимой. Когда к ней стал возвращаться аппетит, я приносила ей все, чего бы она только ни захотела. В один из дней она пила карамельный молочный коктейль, купленный мной по пути в больницу, когда явился Дональд.

Он поздоровался с нами и небрежно чмокнул мать в щечку. «Мам, ты выглядишь великолепно».

«Ей гораздо лучше», – сказала я. Он сел на стул рядом с кроватью и положил ногу на каркас кровати.

«Мэри навещает меня каждый день», – улыбаясь мне, сказала бабушка.

Он развернулся ко мне: «Хорошо, наверное, когда свободного времени навалом».

Я посмотрела на бабушку. Она закатила глаза, и я постаралась не рассмеяться.

«Как ты, милый?» – спросила его бабушка.

«Не спрашивай». Он выглядел раздраженным.

Бабушка стала расспрашивать его о детях, есть ли у них с Иваной какие-нибудь новости. Сказать ему особенно было нечего; он откровенно скучал и примерно через десять минут нас покинул. Бабушка взглянула на дверь, чтобы убедиться, что он ушел. «Некоторые не в духе сегодня».

На этот раз я рассмеялась. «Честно говоря, ему сейчас очень непросто», – сказала я. За последние двенадцать месяцев его казино в Атлантик-Сити Taj Mahal объявило о своем банкротстве всего лишь спустя чуть больше года после открытия; брак потерпел бедствие, чему поспособствовал его слишком публичный роман с актрисой Марлой Мейплз; банки ограничили его личные расходы; его вторую книгу «Как удержаться на вершине» переиздали в мягкой обложке под названием «Искусство выживания». Несмотря на тот факт, что виноват во всем этом был он сам, он выглядел скорее оскорбленным, чем опозоренным и смиренным.