Слишком много блондинок - [31]

Всю дорогу мы переругивались. Я хамила, Аня огрызалась — дошло до того, что таксист решил было нас примирить, но влетело и ему — от обеих. Мы попросили его не лезть не в свое дело, но, оказалось, раз уж он заговорил, угомонить его невозможно. Он поведал нам, что знает толк в молодых женщинах, потому как последние двадцать лет у него старше двадцати пяти не было ни одной, а последней вообще шестнадцать и родители против. У шофера не было передних зубов, на голове сверкала лысина до ушей, а одежда была такая, словно ее выкопали из могилы. Лет ему было шестьдесят пять, так что мы дружно уличили его во вранье, но он держался до последнего, уверяя, что если и обманул нас, то самую малость — последней его пассии не шестнадцать, а семнадцать.

Наконец мы доехали, прорвались в здание телецентра через строгое «бюро пропусков» со злобной старушенцией, и Аня повела меня в бар.

— Сейчас придет Андрей с твоим врагом номер один, — щебетала она, пока мы стояли в очереди за кофе. — Ты только не дергайся, все будет хорошо. Как тебе Федя?

— Федя нормально, — сказала я, разрываясь между пирогом из творога с ананасами, орехами, цукатами и пышным кексом. — Удивляюсь, отчего он нас не выгнал… — Я зацепила творожный торт и налила чаю из самовара.

— Вера, ты же ему нравишься! Бл… — Аня выронила из щипчиков эклер — прямо в блюдо с фруктовыми корзиночками. — Он на тебя смотрел всю ночь так, словно ему пришлось скотчем к животу приклеивать! Ты что, не заметила?

— Нет, — буркнула я. — Я стеснительная.

Мы уселись за круглый стол на диван. Вокруг было много народу: у всех был озабоченный вид, и каждый словно рисовался перед остальными — не откровенно, но все равно заметно.

— А кто это — враг номер один? — промямлила я сквозь торт, оказавшийся божественным лакомством.

— Вон идет. — Аня качнула стаканом.

Я обернулась и увидела молодую женщину, платиновую блондинку с прямыми волосами чуть ниже плеч. На ней был красный кожаный плащ, джинсы от Evisu, долларов за триста, и такая бледно-желто-салатовая кофточка с открытыми плечами. Еще на ней были сапоги на высоком каблуке типа «казаки» — золотисто-коричневые и много колец на пальцах. Она была такой привлекательной и вызывающей, что я невольно испытала неприязнь — за то, что сама выгляжу раз в шестьсот скромнее. За ней вышагивал Андрей с темноволосой девушкой в длинном шелковом платье, за ними шаркали молодой человек с хвостиком и женщина лет сорока в легком голубом костюме.

— Это Алиса, наша ведущая, — представил Андрей блондинку. — Это Катя, стилист. — Темноволосая скупо улыбнулась. — Это Тема, оператор, — молодой человек приветливо взмахнул рукой. — А это Оксана, режиссер. Мы пойдем за едой. — И они все, кроме блондинки, пошли к бару.

— Мне салат и капучино, — крикнула им вслед Алиса и села к нам.

По ее лицу нельзя было понять, что она думает — взгляд был отстраненный и высокомерный. Она без любопытства оглядела нас и спросила, обращаясь к Ане:

— Это вторая ведущая?

— Нет, Алиса, мы подумали и решили, что ведущая будет одна и ей буду я, — ответила Аня.

— Как это? — не поверила Алиса.

— А вот так. Надо было спать с продюсером.

Алиса затаилась, как снайпер, — казалось, еще секунда, и она наденет Ане на голову стакан, но тут вмешалась я.

— Аня шутит. Тебе не надо спать с продюсером, я его оттрахала за двоих.

Тут Алиса поняла наконец, что мы говорим несерьезно, но весело ей не стало — она посмотрела на нас, как на Бивеса с Батхедом, и отвернулась.

— Я сейчас приду. — Она встала и пошла из зала.

— Слушай, — испугалась я. — Она вернется?

— А как же, — ухмыльнулась Аня. — Она же злодейка. Ее выперли с музыкального канала, и она вела по утрам какую-то чушь вроде «Просыпайтесь, москвичи», так что теперь переехать в прайм-тайм на золотую жилу… да она не вернется, а бегом прибежит. В туалет пошла.

— А она вообще как? — спросила я.

— Мы с ней вместе практиковались на одном канале, когда журфак заканчивали. Как-то раз я положила только что снятый репортаж и ушла в туалет. Возвращаюсь — репортажа нет. Я у всех спрашиваю «где?!», а никто, конечно, «не видел». Я в ярости бегаю по всем этажам и встречаю нашего новостного ведущего. Он идет с Алисой и хвалит ее за мою съемку, представляешь? Пока я выясняю, в чем дело, мы приходим в редакцию, и тут я, переварив, что меня нае… обманули, начинаю орать. Алиса в сторонке стоит, а все меня, понимаешь ли, успокаивают. Она-то думала, что я покричу и заткнусь, а я ее по щекам отшлепала. Был такой скандал, ты представить себе не можешь! Я еще и ведущему этому двинутому заехала портфелем между ног… Меня оттуда поперли, но и Алиса не удержалась — репортаж выпустили под именем третьего корреспондента, а ее сослали в другую редакцию, что-то там для ветеранов. Она меня до сих пор боится.

— Аня, а почему ты вместо мата каждый раз поправляешься? — Я лениво ковыряла пирог, оказавшийся слишком сытным.

— А мы с папой поспорили — мат это подмена обычных слов или средство выразительности? Вот я и держусь пока.

— А какие начальные выводы?

— Средство выразительности… Именно поэтому он всех и пугает — слишком уж выразительный.