Слишком много блондинок - [27]

— Какая? — спросила я.

— Приятная, — ответил он, улыбнувшись так, что все Анины наставления были позабыты и я думала лишь о том, какой Егор красивый и сексуальный.

— Слушай, — у меня предательски взмокли ладони, — а как ты здесь очутился? Ты же в Крыму.

— Я рассорился с Сашей. — Он замолчал, а я в это время придавила желание ляпнуть «почему?». — Она за один день устроила пять… или шесть сцен ревности, — все-таки объяснился он.

— Да-а… — поддержала его я.

К нам подошла та дама в восточном платье, с кем я первый раз увидела здесь Егора, и что-то сказала ему о выставке в каком-то музее. Он пообещал свериться по графику и познакомил нас.

— Это Лидия, она директор галереи «Восток-Запад», а это Вера…

Егор не знал, чем я занимаюсь, но вот эта Лидия приняла его замешательство как признание в том, что я не делаю ничего такого, чем можно заинтересоваться, или вообще ничего не делаю. Любезная улыбка на ее лице почти незаметно сменилась надменной гримасой. Одно незначительное движение губ — и я почувствовала себя никем. Все это было настолько явно, хотя и прикрыто напускной любезностью, что мне захотелось ляпнуть что-нибудь такое грубое и пошлое, чтобы ее перекосило. Или громко пукнуть. Вообще-то мне было плевать, тем более что Егор явно хотел со мной дружить, но мадам Галерея не отставала и плела какую-то нудятину о том, как ему, Егору, важно засветиться в Европе. Наконец, я ее о чем-то спросила, а она не ответила. Поначалу я думала, что Лидия не расслышала, но, повторив вопрос еще раз, перехватила ее взгляд. Она поняла меня, но не снизошла до ответа — я чуть не задохнулась от такой наглости. Я наклонилась к ней и прямо в ухо громко и четко еще раз задала тот же самый вопрос. Она вздрогнула, что-то пробормотала и смылась, удосужившись даже сочинить предлог — вроде ей надо с кем-то поговорить.

Егор сделал вид, что ничего не случилось, и постарался отвлечь меня разговорами. Он рассказывал о путешествиях — о том, как он был в Париже, Лондоне, Праге, Флоренции, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Белграде… И рассказывал не о достопримечательностях, а о людях, приключениях, выставках, забавных происшествиях… А если даже и о достопримечательностях, то в связи с чем-то увлекательным — как он с другом застрял на Эйфелевой башне в лифте, как на Кипре попал в землетрясение и видел, как вода в бассейне встала столбом… Я его слушала открыв рот — в самом прямом смысле.

Где-то через час я смогла оторваться от его манящих глаз и выбралась в туалет. Уборная была занята, но Дато, выскочивший из-за угла, заявил, что есть вторая — рядом со спальней. Он так произнес «рядом со спальней», будто достаточно было представить его в спальне, чтобы тут же раздвинуть ноги. Его самодовольство было таким наивным и самозабвенным, что я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Когда я вернулась, вся компания надумала ехать к некоему Филиппу, а потом в клуб.

Так случилось, что мы с Егором вышли последними. На лестнице он положил руку мне на плечо. По-дружески. Секунд двадцать я делала вид, что даже не замечаю этого, но мужества мне, конечно, не хватило, и на ближайшей площадке мы уже целовались — так, что я чуть не потеряла сознание.

Глава 15

Я вошла в квартиру, прикинула — «два часа ночи?» — и все-таки набрала Аню.

— Кто не смотрит на часы, носит… э-ээ… грязные трусы! — ответила она бодро.

— Аня, это Вера, — покаялась я. — Если я еще когда-нибудь оспорю твою правоту, можешь бить меня тапками по морде, разрешаю. Я вообще-то не поздно?

— Не-не… Э-ээ… Та-ак… Приезжай ко мне?! Посплетничаем — чувствую, тебе есть чем поделиться… — соблазняла она.

Через полчаса я стучала в Анину дверь — звонка не было.

Квартиру только-только отремонтировали: немного мебели было лишь в кухне — квадратной комнате со старинным буфетом, плитой и низким столом. Вместо стульев стояла раскладушка — Аня сказала, что она осталась после рабочих.

Только я открыла рот, Аня приложила палец к губам, приговаривая:

— Погоди, погоди. Сейчас сядем, нальем чаю…

Она плеснула в чашки зеленый чай, вывалила в стеклянную миску сладости, достала из буфета «бейлиз», разлила по стаканам, плюхнулась на раскладушку, стоявшую пока вместо дивана, и уставилась на меня с любопытством.

— С чего начать? — озадачилась я.

— С самого интересного! — подбодрила Аня.

— Ага… — задумалась я.

По дороге мы почти ни о чем не говорили. Он держал руку на моем колене, я поглаживала ему шею, а на всех светофорах мы целовались, как сумасшедшие. В лифте Егор прижал меня к себе — так мы и стояли рядом перед дверьми.

Больше всего не люблю вот эти моменты: где-нибудь в гостях вспыхивает страсть, а потом еще нужно ехать куда-то, смотреть при ярком свете друг на друга в лифте, раздеваться, мыться… Пропадает настроение. Так все где-то было романтично: поцелуи в коридоре, объятия в машине, а тут вдруг — бац! Проза: «есть у тебя чистые полотенца?..» И надо все начинать сначала…

С Егором было по-другому: не было этих пауз, когда вдруг все делают вид, что зашли сюда кино посмотреть или за чаем поговорить, — все было однозначно и сексуально. И романтично. Он зажег в ванной свечи, взял туда бутылку вина, потер мне спинку, я помыла ему голову — типа первые шаги к сближению… Потом он закутал меня в длинный халат, обнял сзади, и так мы дошли до кровати — путаясь друг у друга в ногах. Уложил прямо в халате, накрыл мне ноги пледом, подложил под голову подушку, взял мое лицо в свои ладони и поцеловал. И тут я отчего-то сразу замерзла, а подмышки предательски взмокли. Я его стеснялась. И мне было неуютно. Не то чтобы я робела от любви, нет. Мне было неприятно — не физически, а внутри. Он был такой уверенный и спокойный, что я не могла понять: чем мы будем заниматься — любовью или смотреть художественные альбомы. Как-то все было равнодушно.