И вдруг оба сразу прервали молчание:
— Я думаю, что пришло время…
— Наверное, вам пора…
Они рассмеялись и скованности как не бывало.
Она знала, что он собирается пригласить ее на ужин, первый из тех, что им предстояло разделить. Он так и сделал. Она с радостью согласилась, а потом вспомнила, что у нее дома жуткий беспорядок: подушки на полу рядом с пепельницей, в банке с водой плавает платок, который закрывал ей глаза, чтоб помешать увидеть смерть. Она вздрогнула вспомнив об этом. Конечно, она не хотела об этом помнить, когда придет Дэн. Сначала нужно было все убрать.
— Послушайте, — воскликнула она, — у меня к вам предложение. В следующий раз, если хотите, пойдем в ресторан, но сегодня давайте поужинаем у меня.
Она знала, что он правильно ее поймет, несмотря на их недавнее знакомство.
— Предлагаю вам зайти в колбасную Шульца и купить все, что захотите. Я буду у себя и приготовлю кофе.
— Шульца? А где это? — спросил он нежно.
— Не знаю, — рассмеялась Лорель, — но у них есть телефон, а адрес вы найдете в справочнике. Их номер — 3-84-48, а мой — 3-88-44. Обещайте, что обязательно пойдете в колбасную Шульца. У меня есть причины вас просить. Не стану вам рассказывать сегодня, но когда-нибудь узнаете.
— Обещаю. Только Шульц и никто другой.
Они расстались. Она вышла на мостовую, чтобы пересечь улицу по диагонали, но обернулась, чтобы крикнуть ему:
— Не задерживайтесь!
— Не буду!
Она вновь обернулась:
— Я забыла сказать номер квартиры. Это тридцать…
И тут вдруг прямо на нее выскочил большой темный автомобиль, напоминавший зверя, бросающегося на жертву, с жестоким и хищным оскалом и светящимися злостью глазами. Возможно, за рулем сидел подвыпивший или опьяненный скоростью человек. В любом случае, машина появилась внезапно, срезав поворот, как лезвие кривой турецкой сабли.
Лорель оказалась словно перед метеором. Будь она чуть-чуть сзади, осталась бы невредима. Секундой раньше она могла бы броситься к противоположному тротуару. Именно это она попыталась сделать. Но, пытаясь избежать столкновения, водитель повернул в ту же сторону.
Ничего нельзя было изменить, да и времени не было.
Она не осталась под машиной, ее отбросило в сторону. Машина остановилась, скрипя тормозами, которые, казалось, сожалели о случившемся. Слишком поздно. Она лежала на земле, и только голова ее покоилась на краю тротуара. После такого удара у нее не было шансов остаться в живых. Но все же это был самый лучший день в ее жизни.
Ей было слишком хорошо, чтобы умереть…
