Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2) - [39]

– Ты, случайно, не англичанин? – осведомилась Лейла, наблюдая за моими манипуляциями.

– Нет. Наполовину поляк, а наполовину – перс.

Лейла присела у стола.

– Адская смесь, – констатировала она. – На тебя надо повесить табличку "взрывоопасно".

Всегда мечтала встретить мужчину, который умеет заваривать чай. Только вот встретила тебя не я, а дурочка Мадена.

Я занял стул напротив неё и достал сигареты.

– Думаю, на свете много мужчин, которые умеют заваривать чай. Перепадёт и тебе.

– Брось. В тридцать-то лет?

– Мой отец нашёл женщину, когда ему было сорок.

– Не сравнивай мужчин и женщин. Небо и земля.

Я поддел пальцем ремешок часов.

– В одиночестве есть свои плюсы.

– И какие же? – усмехнулась Лейла.

– Спишь с тем, с кем хочешь, идёшь туда, куда хочешь, ложишься спать тогда, когда хочешь. Предоставлен сам себе.

Лейла придвинула стол и села на углу стола – ближе ко мне.

– Да, в твои годы я тоже так говорила.

– Я всего-то на четыре года младше тебя.

– Глаза у тебя… глаза человека, которому за тридцать. Ты прячешь в душе что-то тяжёлое.

– Наверное, пытаюсь убедить себя, что мне хорошо одному. Получается, но не всегда.

Некоторое время мы курили молча, после чего Лейла снова заговорила.

– У меня иногда такое чувство, будто меня никто не видит. Просто не замечает.

Будто я привидение. Человек-невидимка. Хоть выходи на улицу раздетой и кричи: "Алло!

Я тут!".

– Думаю, не стоит бросаться в крайности. Красивую женщину заметят и в одежде.

– А ты считаешь меня красивой?

– Конечно. Только вот улыбка, думаю, тебе идёт гораздо больше, чем это непонятное выражение лица.

Лейла обняла меня за плечи.

– Ну, так уж и быть, для тебя я улыбнусь.

– Может, улыбнёшься и для меня тоже? – раздался со стороны дверей голос Мадены.

– Улыбнёмся вместе. Не каждый день я вижу, как ты обнимаешь моих мужчин.

Лейла поднялась и, потушив сигарету в пепельнице, бросила на сестру презрительный взгляд.

– Очень мне нужны твои мужчины. У меня и своих хватает. Пожалуй, оставлю вас наедине.

Мадена заглянула в чайник.

– Чай уже готов. Пойду отнесу.

– Секунду. – Я положил руку на чайник. – Это не то, что ты думаешь, Мадена. Мы говорили, и…

– Я слишком хорошо знаю свою сестру, Брайан. И слишком плохо знаю тебя.

– У меня есть право сказать пару слов? Это действительно…

– Я не желаю ничего слушать. Всё было понятно без слов.

– Дай же мне сказать, чёрт побери!

– Нет, мне, чёрт побери, неинтересно. Я думаю, тебе лучше уйти, Брайан. Правда.

Я повернулся к окну.

– Нет, так не пойдёт. Что за глупости!

– Ты обнимался с моей сестрой. Пустяки.

– Мы допьём чай – и поедем к тебе. Хорошо?

– А как же твоя работа?

– Да плевать мне на работу!

– Нет, Брайан, – ответила Мадена негромко – но в её голосе появились совершенно незнакомые мне твёрдые нотки. – Ты поедешь к себе домой. А я поеду к себе.

– Я тебя подвезу.

– Не стоит. Я закажу такси.

Я, извинившись, сослался на общее недомогание и, выслушав пожелания скорейшего выздоровления, покинул дом.

Мадена проводила меня до машины.

– Осторожнее за рулём, – сказала она мне, опустив глаза. – Хорошо?

– Постараюсь. Звони.

– Да, я позвоню. Наверное. Я очень зла на тебя, Брайан. Но твои объяснения мне не нужны.

Я обречённо покачал головой.

– Понятия не имею, что тебе сказать, Мадена.

– Лучше просто помолчи. Спокойной ночи.

В машине было невероятно душно – я открыл окно и, чуть прибавив громкость радио, направился домой. Меня ждала бессонная ночь за компьютером и книгами, а после этого – её один ужасный день и не менее ужасный разговор с полковником.

Стоит ли говорить, что мысли мои от всего этого были далеки. (Брайан) Заставить себя работать я так и не смог. По приезду домой у меня разболелась голова, а в пятницу утром боль только усилилась. На работу я не поехал и весь день провёл в постели, безуспешно пытаясь дозвониться то до Рэя, то до Мадены. В воскресенье мигрень решила оставить меня в покое, и статью я-таки дописал – но о работе мне хотелось думать меньше всего. А в понедельник подобные мысли улетучились вообще.

Когда я вошёл в офис полковника, было начало девятого – но моя начальница почему-то до сих пор пила кофе.

– Вы, наверное, издеваетесь надо мной, Брайан, – заговорила она, изучающе глядя на меня. – Я ждала тебя в пятницу.

– Я ужасно себя чувствовал – не мог даже подняться с постели.

– У вас сезонное обострение всех имеющихся болезней? Сначала Джозеф с гриппом, потом – Саймон с каким-то непонятным пищевым отравлением, потом – Рэй со своими личными проблемами, а теперь ещё и ты! Посмотри на это. – Полковник взяла со стола какой-то документ и протянула его мне. – Посмотри – и после этого объясни мне, как твоя секретарша смеет давать мне подобное!

Документ был написан рукой Кейт – аккуратным почерком, отдалённо напоминающим почерк учительницы младших классов. Ровно и без единой помарки.

– Я не понимаю, в чём проблема. Ты при мне просила её набросать…

– Да, но я сказала, что это должно быть написано по-арабски!

– Я тысячу раз объяснял тебе положение дел, верно?

– Знаю. Вы учите арабский. Может, вы заодно изучаете что-то ещё? Искусство служебных романов, например?

– Может быть, я зайду попозже?

Полковник повертела в руках свой паркер.