Слишком хорошо, чтобы быть ложью (1) - [11]

– Выбирай выражения, Брайан.

Поведение отца меня насторожило. Я был уверен в том, что в это утро его будет мучить похмелье. А в такие моменты он бывал злым, как тысяча чертей. Что за странные разговоры? Может, он до сих пор пьян? Или с утра успел выпить ещё? Но я отлично знает, каким он бывает после того, как выпьет.

– Знаешь, я очень боюсь потерять тебя, Брайан, – сказал вдруг отец. – У меня дурной характер, да и у тебя не лучше. Но другого сына у меня нет. Ты мне очень дорог. Понимаешь?

– Да, папа, – ответил я и поймал себя на мысли, что давно не называл его так. – Что-то случилось?

– Я думал о том, что в последнее время мы практически не общаемся. А ведь когда-то ты получишь профессию. Женишься, у тебя будет семья. Ты оставишь этот дом навсегда. – Он опустил глаза. Таким я его никогда не видел. И мне опять стало не по себе. – Наверное, я старею. Все стареют. И твой отец ничем не отличается от других. У меня стало больше седых волос. Правда?

Я протянул руку и коснулся его руки.

– Не надо говорить этого, папа. Пожалуйста.

Отец тряхнул головой и отвернулся. Некоторое время он сидел без движения, глядя в окно.

– Маме бы не понравились такие слова, – осторожно продолжил я. – Она бы пригрозила тебе сжечь твою диссертацию.

Мой серьёзный тон заставил отца улыбнуться. Мы дружно прыснули со смеху.

– Твоя мама знала толк в угрозах. – Он помолчал. – Я люблю тебя, Брайан. Знаешь?

– Знаю. Я тоже тебя люблю.

Отец закурил снова. Теперь курил и я. Мы молчали и думали. Каждый о своём. Я думал о том, что у меня самый лучший отец на свете. Каким бы он ни был.

– Я всегда мечтал покурить с тобой на кухне, – признался я.

– Ты чёртов наглец, Брайан. Кто бы мог подумать, что мой сын будет курить у меня перед носом? Когда мой отец узнал, что я курю, то он устроил мне хорошую взбучку.

– Как я понимаю, взбучка не помогла? – наивно поинтересовался я.

Отец развёл руками и весело рассмеялся. Усталость и печать исчезли с его лица. И мне тоже захотелось смеяться. Весело и звонко – так, как смеётся по-настоящему счастливый человек.

– Ты негодяй, – сквозь смех проговорил отец. – И кто из тебя вырастет?

– Для того, чтобы узнать это, тебе достаточно взглянуть в зеркало.

– Уж пожалуй. Послушай, Брайан. Как насчёт шахмат?

Ни я, ни отец не питали особой слабости к бейсболу или регби. Когда-то я захотел играть в школьной футбольной команде, и получил следующий ответ:

– Лучше ты будешь честно бить другому морду, Брайан, – сказал мне отец со свойственным ему скептицизмом, – чем станешь, как последний идиот, носиться за мячом и получать от других пинки.

С тех пор я ни разу не пожалел, что занялся боксом. Я был счастлив даже в те дни, когда приходил домой с разбитой губой или же с шикарным синяком под глазом.

Шахматы были самым любимым видом спорта в нашей семье. Эту игру я начал осваивать тогда, когда был ещё ребёнком. Мы с отцом сидели в библиотеке, и я изучал шахматные премудрости. Пожалуй, я любил шахматы ещё и потому, что они были единственным видом спорта, в котором отец мне уступал. Моё самолюбие жестоко страдало, когда отец с лёгкостью обыгрывал меня в теннис (предметом моей особой зависти были его крученые мячи). Иногда по утрам он отправлялся на пробежку вместе со мной и Беном. Отец давал нам хорошенькую фору, после чего довольно-таки легко нагонял нас – и все семь километров бежал на одном дыхании.

Мы с Беном считали себя великими профессионалами в области бега (и не просто так – в этом деле у нас был немалый опыт). Но в такие дни мы угрюмо трусили по беговой дорожке и проклинали весь белый свет.

То, как отец умудрялся с лёгкостью брать дистанцию в семь километров при двух пачках сигарет в день и чрезмерной любви к алкоголю, для меня оставалось загадкой. В молодости он занимался лёгкой атлетикой, но после тяжёлой травмы оставил бег. Отец отлично плавал и, как я уже говорил выше, неплохо играл в теннис. Два раза в неделю он проводил три часа в тренажёрном зале – он всегда находил для этого время, даже если был очень занят.

Видимо, любовь к спорту была у него в генах – его отец и мой дед до восьмидесяти пяти три раза в неделю пробегал десять километров и был в отличной форме. У него никогда не было проблем со здоровьем. Погиб мой дед в автокатастрофе, когда ему было девяносто три (в таком возрасте превышенная скорость вполне может повлечь за собой трагедию).

Отец любил шахматы и бильярд не меньше подвижных видов спорта. Правда, в бильярд он предпочитал играть в компании друзей. В основном, это были профессора из его университета. Я часто наблюдал за их игрой. Было забавно смотреть на то, как люди с докторской степенью (а то и не с одной) расстраиваются или радуются, как мальчишки и обзывают друг друга (пусть и в шутку) совсем недостойными профессорского языка словами.

А шахматы были семейной игрой. Мы с отцом могли целый вечер играть партию за партией, в то время как мама рисовала в мастерской или же сидела, склонившись над клавиатурой компьютера.

Мы расположились на столе в гостиной. Шахматы, которыми мы обыкновенно играли, отец когда-то привёз из Индии. Они выглядели очень древними, и у меня всегда было ощущение, будто до нас ими играли какие-то таинственные монахи из не менее таинственных монастырей.