Слишком близко - [39]

После некоторого молчания Роб говорит:

– И ты была там два часа?

– Я выпила таблетку и отключилась. – Я быстро поднимаюсь в нашу спальню, прижимая телефон к уху.

– Тебе нехорошо? У тебя похоже одышка.

– Все отлично, просто устала от бесконечных вопросов. – Я нажимаю кнопку «сбросить».

Я бросаюсь на кровать, хватаю с тумбочки мобильный и с остервенением тыкаю в экран, удаляя сообщения Роба. Ну почему я не взяла телефон с собой? Не исключено, что забывчивость связана с травмой, но скорее дело в самом телефоне – новый аппарат мне чужой. Некоторое время я разглядываю пустой экран, затем нажимаю на иконку «Найти друзей». Я совершенно не помню, чтобы раньше ее видела, не говоря уже о том, чтобы использовать для слежки за Робом. Снова звонит городской телефон. Я хватаю трубку и кричу:

– Роб, отстань!

– Мама, это я. – Помедлив, Саша добавляет: – Что-то случилось?

– Совершенно ничего! – Я выпрямляюсь на кровати. – Твой отец меня преследует, а в остальном… Подожди секунду. – Я запиваю пару таблеток застоявшейся водой из стакана и снова беру телефон. – Извини, пожалуйста. У тебя все хорошо?

– Преследует? – Саша смеется, но как-то нервно. Я отвлекаюсь на мобильный. Приложение никак не может найти телефон Роба, затем сообщает, что пропал сигнал «вай-фай» – обычное дело в огромном доме. – Мама, ты тут? Я вообще-то хотела узнать, как ты съездила.

– Очень хорошо, я довольна.

– Но?

– Без всяких «но».

– Слушай, мам… – Снова долгая пауза. – Ты что, папу боишься? Брось, я ничего ему не скажу.

Вот опять. Впервые я заметила это в день возвращения из больницы. Роб и Саша стали иначе себя вести друг с другом, словно теперь их разделяет нечто невысказанное и мрачное. Между ними по-прежнему есть особая связь, и все же их отношения в корне изменились. Когда она проговорилась, что Фин бросил университет, Роб мгновенно вспылил, словно только и ждал повода выплеснуть накопившуюся злость, не учитывая, что Сашина оплошность была случайной. А она обвинила его в том, что он «дергает за веревочки, регулируя, что можно говорить, а что нельзя».

– Вы с папой повздорили? – Головная боль мешает сосредоточиться. – И не хотите рассказывать?

Саша долго молчит – если бы не шумное дыхание в трубке, я бы решила, что связь прервалась.

– Ничего подобного, – наконец говорит она. – С чего ты взяла?

– Саша, если вы что-то скрываете…

Она снова выдерживает паузу.

– Извини, я обещала папе.

– Что обещала?

– Мам, я на работе. Сейчас не самый подходящий момент.

Я откидываюсь на подушки. Голова гудит еще сильнее.

– Саша, я хотела бы знать сейчас.

Я ожидала, что она снова сошлется на работу, но внезапно получаю ответ, причем Саша выпаливает все на одном дыхании, и я не успеваю сразу воспринять услышанное.

– Папа велел нам с Фином ничего тебе не говорить, обещал, что сам расскажет, когда придет время, ты окрепнешь и все такое. По его словам, прошлый год выдался настолько ужасным, что… – Осекшись, она умолкает.

– Что, Саша? Давай договаривай!

– Не могу, мама. Папа желает тебе добра, я уверена.

– Что это значит?

– Может, я его неверно поняла…

– Саша, я серьезно. Расскажи, я имею право знать!

– Только если пообещаешь не говорить папе.

Я заверяю ее, что буду молчать. Саша откашливается.

– Я расскажу лишь потому, что желаю тебе выздороветь как можно скорее. И потому что я с ним не согласна – ты имеешь право знать.

– То есть твой отец не хочет, чтобы я выздоровела?

– Конечно же нет! Просто…

– Так что же он все-таки сказал?

– Что если ты ничего не вспомнишь, то, может, оно и к лучшему.

Вслед за признанием Саша немедленно бросается оправдывать отца: она уверена в его добрых намерениях, он просто перебарщивает с заботой. И вообще, зря она рассказала. Я ведь не выдам ее папе, правда? В довершение всего Саша заявляет, что могла ошибочно истолковать его слова. Собственно, наверняка так и было – да-да, теперь она в этом не сомневается. Жаль, что я огорчилась, лучше мне не забивать себе голову. Ей пора, сейчас зайдет начальник. Я умоляю ее объяснить подробнее, но она вешает трубку.

Уставившись на телефон, я решаю не давить на нее. Прежде всего я зла не на Сашу, а на мужа. Выходит, пока я мучаюсь от неизвестности, он и в самом деле специально утаивает от меня информацию. Я торопливо спускаюсь на нижний этаж, опасаясь, что Роб вернется с работы, прежде чем я осуществлю задуманное.

Я сажусь за ноутбук и просматриваю множество сайтов, найденных по моему запросу. Мне нужен самый простой дешевый телефон, который нельзя выследить. В конце концов я выбираю привычную модель, только другого цвета – розовый «металлик», а не светло-серебристый. Оформляю заказ с доставкой на следующий день – правда, есть небольшой шанс, что Роб еще не уйдет на работу. Всегда можно притвориться, что я перепутала – тем более в моем состоянии даже и притворяться особо незачем. И только на страничке оплаты я понимаю, что у меня нет возможности остаться незамеченной. У нас все общее – банковский счет, кредитные карты; меня всегда оформляли как дополнительного держателя карты, и Роб – сам бухгалтер – тщательно проверяет движение средств по счетам. Затем в голове само собой всплывает: «Я как раз недавно заказала новую карту на свое имя». Я роюсь в сумочке и тут же начинаю сомневаться, что мне это приснилось. Все карты аккуратно разложены по кармашкам кошелька из дорогой кожи, они потерты и явно давно в употреблении. Вдруг в заднем кармашке на молнии я обнаруживаю новую красно-черную глянцевую карточку – еще даже не подписанную. Не помню, как и зачем я ее оформила, но точно помню, что исключительно на свое имя. Я ввожу данные карточки для покупки, ставлю подпись на обороте и, спрятав ее в кошелек, проверяю, нет ли сообщений от Роба, зачем-то озираясь, словно ожидаю, что он молча стоит за спиной.