Слезы Брунхильды - [16]
— Брат мой, — продолжал Конституций, обращаясь к Претекстату, — это собрание в полной мере осознает набожность короля Хильперика и честь, которую он нам оказывает, прося нас о помощи устами своей высокой посланницы, дамы Фредегонды…. Однако, наш брат Германий недвусмысленно дал нам понять, что есть другие дела, требующие неотложного разбирательства. А сейчас, я надеюсь, он согласится сделать перерыв и возобновить наше обсуждение после сексты[19].
Претекстат снова улыбнулся и, склонившись к одному из сопровождавших его священников, вполголоса сообщил ему, что передать Фредегонде. Как и большинство присутствующих, Претекстат избегал встречаться взглядом с епископом Германием, которого Конституций явно собирался образумить.
— Думаю, все мы желаем побыстрее с этим покончить, — с вздохом заговорил епископ Санский по окончании перерыва. — Впрочем, разве среди нас нет согласия? Братья мои, наш возлюбленный брат Папполий заклинает нас Святым Духом, Судным днем и отпущением грехов осудить того, кто присвоил себе епархию Ден и узурпировал место ее владыки[20]. Кто-нибудь хочет сказать что-либо в защиту этого человека?
— Я вызвал епископа Промота сюда, чтобы заслушать его объяснения, — сухо произнес Германий. — Но, как видите, он не явился…
— В таком случае я предлагаю всем собравшимся подписать это письмо, адресованное митрополиту Эгидию, епископу Реймскому, поскольку он, очевидно из слабости или заблуждения, благословил этого самозванца.
Толстой рукой, пальцы которой были унизаны кольцами, Конституций сделал знак сидевшему рядом с ним дьякону, и тот, развернув пергаментный свиток и откашлявшись, начал читать:
— «Нашему возлюбленному Эгидию, брату во Христе, папе Реймскому…» — Чтец возвысил голос, и теперь произносимые им слова гулким эхом повторялись под сводом базилики, расписанным фресками. — «…Вы благословили назначение нового епископа в епархию Ден вопреки здравому смыслу д в нарушение канонического устава: эта епархия не относится ни к вашим землям, ни к вашему ведению. Это нарушение, свершившееся по вашей вине, может быть наказано самым строгим образом. Священника, чье назначение вы приняли с такой легкостью, вам надлежит вызвать к себе и лишить его незаконно полученной должности. Если же он из гордыни будет оставаться в епархии Ден, он будет предан вечной анафеме, и каждый, кто придет к нему за благословением после обнародования этого эдикта, будет отлучен от церкви[21]».
Закончив чтение, дьякон поклонился и снова сел рядом с Конституцием Никто из присутствующих даже не шелохнулся — настолько очевидно было, что все уже решено заранее. Больше всех, несомненно, был удивлен — Претекстат. Слова «с попущения иной власти, кроме церковной» явно относились к Зигеберу и в еще большей мере — к Брунхильде, которая, как все знали, была, истинной вдохновительницей этого назначения. Можно ли было желать лучшего?
— Кто-либо из вас желает высказать свои замечания? — негромко обратился к собратьям митрополит Санский, обводя их непроницаемым взглядом прищуренных глаз.
Почти не обращая внимания на обычных епископов, он задержался на четырех других митрополитах, присутствовавших в собрании. Один из них, Саподий Арльский, наместник Рима и папа двадцати пяти епархий Прованса, считал правителей Остразии личными врагами с тех пор, как ему пришлось защищать свой город от войск Зигебера. По его довольной усмешке было видно, как его радует эта очередная маленькая месть. Трое остальных — Лабан Эзский, Присций Лионский и Филипп Вьеннский — приняли новость более сдержанно. Затем Конституций перевел взгляд на Претекстата, почти затерявшегося среди других провинциальных епископов.
— По-прежнему ли наш брат, епископ Руанский, готов поддержать это ходатайство?
Претекстат почтительно склонил голову. Он слишком хорошо знал, что от его личного одобрения ничего не зависит — совет почти полностью состоял из епископов, прибывших из королевства Гонтрана. Таким образом, исход дела был предрешен, но согласие епископов Нейстрии, скрепленное их подписями, придавало еще больше силы письму, отправляемому Эгидию.
— Что ж, тогда нам остается лишь подписать…. Саподий поднялся первым, взял протянутое одним из священников перо и поставил свою подпись. То же самое сделали все остальные. Когда настала очередь Претекстата, Саподий удержал его, слегка коснувшись его плеча.
— Я готов встретиться с королевой сегодня после вечерни, — тихо произнес он со слащавой гримасой, которая должна была изображать улыбку. — Ждите меня вместе с ней в деамбулатории[22].
Атмосфера во дворце совершенно переменилась. От сонной вялости, царившей здесь все лето, не осталось и следа. И даже само небо, словно решив принять участие в лихорадочной деятельности, охватившей весь город, принялось усердно смывать серыми тряпками осенних туч последние солнечные отблески сентября.
Фредегонда плотнее запахнула плащ, подбитый волчьим мехом. Было уже холодно. Каменные плиты дозорной дорожки у нее под ногами поблескивали от сырости, проникавшей сквозь войлочные подошвы внутрь ее башмаков. Ей гораздо больше хотелось вернуться во дворец и укрыться в тепле своей спальни вместе с Хильпериком, чем оставаться здесь посреди всеобщей суматохи, грязи и мороси. Вдоль стен дворца тянулись ряды повозок, нагруженных вином, маслом и дровами; с оглушительным грохотом повозки спускались к набережным, запруженным стадами скота и толпами рабов, которых целыми днями грузили на торговые суда, пришедшие с острова англов, из Нортумбрии или Уэссекса. Другие повозки поднимались от набережных к городу, везя саксонское оружие или бруски железа для кузниц. Тянувшийся из кузниц едкий дым еще более усиливал нестерпимость тяжелых испарений, висевших над Руаном.
Знаменитый роман современного французского писателя, впервые изданный на родине автора в 1998 году и впоследствии неоднократно переиздававшийся.Эта книга рассказывает о последних временах эльфов — красивых, изящных созданий с голубоватой кожей, которые могли подчинять себе темные силы природы, — начавшихся с момента встречи рыцаря Утера (отца будущего короля Артура) и Ллиэн, королевы эльфов. Это история предательства и разрушения мира, отчаянной борьбы и невозможной любви."Сумерки эльфов" — это первая книга фэнтези-трилогии Ж.
Мир, разделенный до того между гномами, монстрами, эльфами и людьми, потерял равновесие с тех пор, как последние отобрали у гномов их талисман – легендарный меч Экскалибур. Разрываясь между своей супругой христианкой Игрейной и королевой эльфов Ллиэн, король Утер принял решение вернуть священный меч и таким образом установить прежний порядок.Вот тогда монстры и захватили королевство Логр и разбили своих разобщенных противников. Ослабевшие и запуганные, люди вновь повернулись к эльфам, надеясь, что лесной народ придет им на помощь…«Час эльфов» – завершающий роман «эльфийской» фэнтези-трилогии современного французского писателя Жана-Луи Фетжена.
Неспокойно стало в королевстве эльфов. Злобные черные волки рыщут по лесам и равнинам. Говорят, это посланцы властелина Черных Земель — Того-кого-нельзя-называть. Его армия с каждым днем набирает мощь, угрожая свободным народам. В воздухе витает предчувствие войны… Чтобы дать отпор воинам Тьмы, люди, эльфы и карлики должны преодолеть вековую вражду и стать союзниками. Только сражаясь плечом к плечу, они смогут одержать победу! Но кому под силу их объединить? .
Мир погрузился в хаос, когда люди уничтожили последнее королевство гномов. Одни только эльфы могли бы им противостоять, но они вернулись в свои огромные лесные владения, не сознавая, что теперь им также грозит опасность.Чтобы помешать герцогу Горлуа распространить господство людей по всей земле, опираясь на христианскую веру, волшебник Мерлин помогает рыцарю Утеру, возлюбленному Ллиэн, королевы эльфов.Осененный магической властью Ллиэн, Утер становится Пендрагоном – величайшим воином из всех народов, и отныне в его силах восстановить древний миропорядок.
Аннотация: Новый исторический роман, написанный по образцовым канонам жанра. Современный французский писатель Ж.-Л. Фетжен, признанный в Европе мастер масштабных и красочных историко-фэнтезийных произведении, «напоминающих огромные цветные фрески» (Жак Воду), не изменяет своему фирменному стилю. Однако, на сей раз, он выступает летописцем эпохи, не знавшей дипломатических ухищрений, когда все спорные вопросы решались с позиций силы. Быт и нравы прошлого показаны детально и откровенно, без малейшего намека на какой-либо романтический флер, присущий романам В.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.