Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла] - [121]

— Мы сейчас вполне готовы, — сказал Могильщик, а Гробовщик уточнил:

— Готовы не в смысле умерли, а в смысле — можем продолжать жить.

Детективы закончили перекладывать все необходимое для работы из карманов одолженных пиджаков в свои запасные костюмы и двинулись вслед за лейтенантом Андерсоном в кабинет капитана. Могильщик присел на край большого письменного стола, а Гробовщик отошел в темноту и оперся о стену так, словно поддерживал падающее здание.

Андерсон сидел за столом, и зеленый абажур лампы окрашивал его лицо в загадочно-призрачный цвет.

— Ну, давайте, выкладывайте, — сказал лейтенант, — А то по вашим ухмылкам я вижу: вы что-то такое узнали, о чем мы не подозреваем.

— Узнали, — сказал Могильщик.

— Только сами не понимаем, что это значит, — в тон ему добавил Гробовщик.

Короткий обмен репликами насчет проститутки настроил их мозги на общую волну так точно, что они читали мысли друг друга, словно свои собственные.

Но Андерсон привык к таким репликам.

— Шутки в сторону, — начал было он, но Гробовщик перебил:

— Мы не шутим.

— Тут ничего смешного нет, — ухмыльнулся Могильщик.

— Хорошо, хорошо. Как я понимаю, вы знаете инициатора беспорядков. Кто он?

— Одни называют его так, другие иначе, — сообщил Гробовщик.

— Одни называют его неуважением к закону, — продолжил Могильщик, — другие отсутствием возможностей, третьи библейским учением, четвертые грехами отцов. Кто-то называет его невежеством, кто-то нищетой, кто-то смутьянством. Мы с Эдом считаем, что его надо понять. Все мы его жертвы.

— Жертвы чего? — глупо спросил Андерсон.

— Жертвы вашего цвета кожи, — злобно крикнул Гробовщик, отчего его собственная пересаженная кожа неистово задергалась.

Андерсон побагровел.

— Этот-то сукин сын и куролесит, — сказал Могильщик, — Из-за него-то эти люди и бесчинствуют на улицах.

— Ладно, ладно, не будем о личностях, — забормотал Андерсон.

— Ничего тут личного нет, босс. Мы не имеем вас в виду, босс, — сказал Могильщик, — Просто цвет вашей кожи…

— Причем тут цвет…

— Вы же хотите, чтобы мы нашли зачинщика.

— Хорошо, — сказал Андерсон, вскидывая руки вверх, — Согласен, с вашим народом обходились несправедливо, не по правилам.

— Какие тут правила! Это же не карточная игра, а жизнь, — фыркнул Гробовщик.

— Дело в законе. Если он не накормит нас, так кто же? — добавил Могильщик.

— Не будет закона, не будет порядка, — сказал Гробовщик.

— Вы что, устраиваете спектакль? — осведомился лейтенант Андерсон.

— Это не спектакль, — возразил Гробовщик. — По крайней мере не мы его устраивали. Мы даем только факты.

— А один из фактов состоит в том, что первое, что делают цветные при беспорядках, это начинают грабить магазины, — сказал Могильщик, — И виной тут вовсе не отдельные подстрекатели. Это случалось всегда и везде.

— Кому же вы хотите предъявить обвинение в подстрекательстве к грабежам? — спросил лейтенанта Гробовщик.

Глава девятнадцатая

Гарлемские детективы хорошо знали этого человека. Они посмотрели на него, а он глянул на них своими тусклыми старческими глазами. Никто не сказал ни слова. Все было ясно и так.

Джонас Литтл, он же Толстяк Литтл, приехал в Нью-Йорк из Колумбуса, штат Джорджия, тридцать лет назад, когда ему было двадцать девять. Тогда Гарлем был открытым местом. Белые гурьбой наполняли его — послушать веселый джаз из Нового Орлеана, поглядеть на беззаботных чернокожих, пляшущих смешные танцы. Чернокожие были только рады доставить удовольствие гостям. Сияя улыбками, они работали в домах белых, принимали от хозяев разные милости, в том числе и такие, которые приводили к появлению в черных семьях детей-полукровок. Гарлемцы довольствовались кишащими крысами трущобами, хлопчатобумажными платьями и комбинезонами, рагу из требухи и костей. Они жили в невежестве и надеялись на Иисуса Христа. Казалось, в Гарлеме Толстяк Литтл нашел свой второй дом. Он знал только такую жизнь. Он знал гарлемцев как свои пять пальцев, это были его братья и сестры.

Трудовую деятельность в Нью-Йорке он начал чистильщиком обуви у парикмахерской на станции метро «Таймс-сквер». Но его соседи по меблированным комнатам на 117-й улице очень полюбили домашнюю колбасу, которую он делал для своей хозяйки, тетушки Синди Лу. Он доставал свиные обрезки от торговцев свининой с западных сороковых улиц (возле товарной железнодорожной станции). Они снабжали его свининой по субботам, прежде чем закрыться на уик-энд. Другие домовладельцы и владельцы закусочных прослышали про чудо-колбасу. Она была полна специй и прямо-таки таяла во рту. Его домохозяйка предоставила капитал, мясорубку, кухню, и они основали фирму «Домашняя колбаса Синди Лу».

Они упаковывали колбасы в коричневые бумажные пакеты и продавали их ресторанчикам, магазинам и организаторам семейных обедов. Вскоре он прославился и стал разъезжать по Гарлему в лимузине с гербом в виде свиных голов на обеих передних дверцах. На его пальце красовался крупный бриллиант в массивной золотой оправе. Гарлемцы стали называть его Колбасный Король. Все это было задолго до бунтов, борьбы за гражданские права и движения «Власть черным». Человек в лимузине и с белой женщиной и так обладал достаточной властью. Впрочем, Толстяк Литтл не интересовался белыми женщинами. Он любил мальчиков.