Слепой - [24]
Вы прочитали все верно! Она, бл*дь, облизала. Мое. Ухо.
Ощущение ее языка на моем теле заставило мгновенно встать мой член в шортах. И это чертовски взбесило меня. После прошлого вечера, он наотрез отказывался возбуждаться, когда я больше всего в этом нуждался. Мне хотелось оторвать его за то, что он был таким предательским засранцем. Он жестоко подставил меня прошлой ночью во время секса втроем, потому что я не смог выкинуть Макс из головы. Мне пришлось отказаться от идеальной возбужденной киски, так как я бы не мог просто-напросто погрузиться в нее по самые яйца. Как будто я виноват в этом. Это не я! Ладно, ладно, думаю, здесь есть доля и моей вины, ведь я мог вчера заполучить Макс, но с другой стороны, к чему бы это нас с ней привело? Мы бы приблизились к тому, чтобы испортить нашу дружбу.
И не начинайте ругаться со мной этим утром. Еще охренительно рано. Не нужно напоминать мне, я и так чертовски раздражен после колоссального сексуального провала.
Рыча, я поправляю член, нуждаясь, чтобы засранец утихомирился и упал. Я не знаю, что случилось со мной прошлой ночью. Я полагаю, что это произошло, потому что я был чертовски взвинчен с позапрошлого вечера, что все, в чем я нуждался это сбросить напряжение, но затем увидел Макс и просто не смог остановиться.
Тьфу. И она выглядела так чертовски сексуально в это гребаном платье прошлой ночью. Вы видели это? Мне придется накричать на Эрин за то, что одевает ее во что-то подобное. Это медленно убивает меня.
Я бегу вверх по лестнице и открываю дверь в комнату Люка, где он застегивает свой ремень. Не дожидаясь приглашения, я вхожу, закрывая дверь за собой, и плюхаюсь прямо на пол возле кровати.
Люк всегда был щепетильным по поводу своей спальни, но в особенности своей кровати. Только он имел право прикасаться к ней. Другим не позволял. Не только семье, но даже для бойфренда этот предмет мебели был под запретом.
Я знаю совершенно точно, что он никогда не занимался сексом с парнем в своей собственной кровати. Вы не находите это чертовски странным?
Он готовится надеть розовую футболку для гольфа, когда я начинаю протестовать.
— Розовый? Серьезно?
— Да, — отвечает он, а я наклоняю голову, чтобы не видеть того, что передо мной.
— Ладно. Люк вешает розовую футболку-поло обратно на деревянную вешалку и достает оранжевую. — Лучше?
— Намного.
— Что ты делаешь в моей комнате?
— Сижу.
— Зачем?
— Потому что так я не чувствую стояка.
Люк рычит:
— Тебе что-то нужно Келлар?
— Не-а.
— Хорошо. Прекрасно. Что ты будешь делать сегодня?
— Я не знаю. Вероятно, поиграю в видеоигры, пока Макс не вернется со своего свидания.
Натянув футболку, он начинает заправлять ее и говорит:
— Точно. У неё сегодня свидание с Тони.
Я борюсь с желанием огрызнуться, как какая-то бешеная дворняга.
— Что ты думаешь насчет него?
Поправляя воротник, он пожимает плечами:
— Он кажется мне хорошим парнем. Макс он реально нравится.
Но он на самом деле ей не нравится. Если бы нравился, она бы не ответила на мой поцелуй прошлым вечером. Она бы остановила меня. Но она этого не сделала. Она даже не попыталась сделать это. Он как дополнение к чему-то. Как салат.
А я реально ненавижу салат.
Я меняю тему.
— Тебе, кажется, действительно нравится новый парень. — Люк спотыкается об обувь в гардеробной после моего комментария. Он быстро отступает и восстанавливает равновесие с обувью для гольфа в руке.
— Почему ты это говоришь?
— Может быть, потому что ты не мог закончить предложение, когда он был рядом.
— Ты преувеличиваешь.
— Я?! Люк… я?
Он замолкает на мгновение и его щеки покрываются румянцем.
Сукин сын. Я не знал, что он может краснеть.
— Заткнись, Келлар.
— Вот почему ты пришел домой позднее, чем обычно. Пытался забраться к нему в трусы?
— Не все из нас помешаны лишь на том, чтобы потрахаться. Некоторые из нас на самом деле заинтересованы в таких вещах, как отношения. Неспешно двигаться и узнавать друг друга.
Его последнее критическое замечание сказано так, будто это не имеет к нему никакого отношения.
Последняя вещь, которая мне нужна прямо сейчас это, чтобы мне читали гребаные нотации про мое дерьмо. Разве я не справляюсь с этим самостоятельно?
— Чувак, но ты двигаешься так медленно, что старики в хосписах заводят больше интрижек, чем ты.
Мой комментарий заставляет его нахмуриться, а меня улыбнуться.
Это удар ниже пояса, но мне нужно было сказать что-то подобное, чтобы почувствовать себя менее дерьмово из-за его правдивых слов. Потому что, давайте смотреть правде в лицо, мы оба прекрасно знаем, что он прав.
***
Больше всего меня беспокоит, что я вынужден находиться дома, когда все ушли. Это возвращает воспоминания о доме, от которых я так долго пытался скрыться. Меня преследует ощущение, как будто стены давят на меня, несмотря на то, что этот дом с легкостью мог проглотить тот, в котором я когда-то рос. Ненавижу быть здесь один. Это заставляет меня чувствовать, как будто я только и делаю, что ожидаю возвращения своего старика, который вот-вот распахнет входную дверь с упаковкой пива из шести бутылок в руке, который готов в любую минуту заглушить свою усталость от тяжелого рабочего дня. Я нахожусь в постоянном ожидании, что в любую минуту он ударит меня коленом по ребрам, оставляя многочисленные синяки, или же мощный удар локтя обрушится на мою спину, или он с размаху зарядит мне предплечьем по затылку. Состояние одиночества вызывает во мне странное чувство, как будто через окно смерть с косой наблюдает за мной, говоря тем самым, что мое время почти пришло.
