Слепой. Метод Нострадамуса - [10]

И все-таки эта встреча оставила неприятный осадок. В ней чудилось недвусмысленное предостережение: брось, дурак, не суйся, не рискуй, подожди…

«Старею, — подумал Глеб. — Начинаю беречь здоровье, прислушиваться к внутренним голосам… А что умного может посоветовать внутренний голос? Ему ведь только того и надо, чтоб ты лежал на диване с хорошей книгой в руках, в тепле, сытый и всем довольный, и чтобы звучала хорошая музыка. Внутренний голос потому и называется внутренним, что исходит изнутри, из неизученных недр организма, которому по определению не нужно ничего, кроме еды, питья, сна, секса и немудреных развлечений. Если следовать советам внутреннего голоса, глазом моргнуть не успеешь, как обрастешь шерстью и обзаведешься роскошным, цепким хвостом. Впрочем, пардон: при моей профессии меня вместе с моим организмом шлепнут задолго до того, как у меня что-нибудь такое отрастет в районе копчика…»

Чтобы окончательно отвязаться от навеянных встречей с дорожным патрулем дурных предчувствий, он поплевал через левое плечо, а потом, сверившись с часами, немного прибавил газу. Не сделать дела сегодня означало отложить операцию еще как минимум на неделю, и было неизвестно, что может произойти за эту неделю, и представится ли ему по истечении названного срока еще один столь же удобный случай.

Сегодня была пятница, вечер которой нынешний клиент Глеба, человек педантичный и склонный к традиционному укладу жизни, обыкновенно проводил в ложе Большого театра, где в компании любовницы наслаждался оперными ариями или глазел на мускулистые ляжки балерин. За посещением театра обыкновенно следовал ужин в ресторане, всегда одном и том же, после чего парочка проводила ночь — что характерно, одну-единственную ночь в неделю — в городской квартире любовницы.

Загородный дом клиента охранялся, как крепость на осадном положении. Передвигался он в бронированном «мерседесе», неизменно сопровождаемый одним, а в наиболее ответственных случаях и двумя джипами с охраной. В офисах, учреждениях и общественных местах, которые клиент удостаивал своим посещением, он постоянно оставался на людях, охраняемый как минимум двумя бодигардами. То есть это на виду их постоянно было не меньше двух, а сколько мыкается за кулисами, не зная, чем себя занять, оставалось только догадываться. У него была собственная служба безопасности, оснащенная, вооруженная и обученная, как элитное войсковое спецподразделение, и в этой глухой, неприступной линии обороны имелась только одна брешь: вечер пятницы, когда клиент, руководствуясь одному ему известными соображениями, ночевал в квартире любовницы. В этом не было никакого смысла: жена клиента умерла несколько лет назад от рака в дорогой лондонской клинике, и любовница с тех самых пор открыто жила в его доме, постоянно выходя с клиентом на люди и появляясь с ним на страницах светской хроники. Собственная городская квартира у клиента, разумеется, тоже имелась, и притом не одна, так что эти пятничные ночевки в скромном гнездышке незамужней дамочки можно было объяснить разве что не вполне осознаваемой тягой хоть к какому-то разнообразию.

Гнездышко было трехкомнатное — вполне достаточно, чтобы создать уют и изредка принимать гостей, но маловато для того, чтобы спокойно, без оглядки, предаваться любви, памятуя о скучающих в соседней комнате охранниках. Посему охрана по пятницам оставалась снаружи, неся посменную вахту в припаркованном у подъезда автомобиле. Когда клиент возвращался из ресторана, двое охранников входили в квартиру и производили осмотр — к счастью, как показало установленное Глебом видеонаблюдение, довольно поверхностный. Убедившись, что внутри клиента никто не подстерегает, охранники впускали парочку в квартиру и деликатно удалялись. Хозяин покидал гнездышко в десять утра на следующий день, после чего оно, как правило, пустовало целую неделю, вплоть до следующей пятницы.

Осуществляемая охранниками проверка помещений исключала такой простой способ выполнения задания, как минирование входной двери — мочить охрану Глеб не собирался, да это и не имело смысла, поскольку снаружи оставалось еще трое вооруженных телохранителей. К тому же это была бы грубая, непрофессиональная работа.

Загоняя машину во двор, он вздохнул. Грубая, непрофессиональная работа… А то, что он намеревался сделать через пару часов, это что — образец тонкости и изящества?

Он представил себе, как это будет. Вот охрана, поверхностно осмотрев квартиру и не обнаружив в ней посторонних, запускает клиента с женщиной вовнутрь, прощается и уходит. Клиент, как это у него заведено, подходит к бару, чтобы налить себе граммов двадцать «Тичерз», а хозяйка тем временем переодевается, после чего на четверть часа запирается в ванной. Клиент проводит эти пятнадцать минут, сидя в кресле перед включенным телевизором — листает газету и потягивает виски, время от времени рассеянно поглядывая на экран. Смотрит он, как по заказу, не биржевые новости и не аналитические программы, а низкопробные голливудские боевики со стрельбой и взрывами — включает на середине и без сожаления выключает, как только в ванной щелкает дверная задвижка. Но между включением телевизора и щелчком задвижки проходит четверть часа — бездна времени, за которое с клиентом может случиться (и сегодня непременно случится) какая-нибудь неприятность.