Слепой. Глобальный проект - [21]

Ребенка госпитализировали сразу — в приемном отделении пульмонологического центра уже ждала бригада. В отдельной палате был распылен бронхоспазмолитик. Эффектная, миловидная докторша уверила, что послезавтра Димка сможет вернуться в санаторий, но сегодня он остается в клинике. Белье, питание, лекарства — все есть, пусть только бабушка сообщит номер страхового полиса мальчика. К счастью, предусмотрительные родители снарядили сына-астматика в поездку по всем правилам. Прямо из больничного вестибюля взрослым можно было ехать в «Асторию», но Вожена, созвонившись с сыном и невесткой, пообещала побыть в городе до выписки внука. Ключ от их квартиры у нее, естественно, был. Вот только, что с помощником? Вернуться в пансионат ему не на чем, и денег с собой нет. Одежда, как и на ней, мягко говоря, неподходящая.

— Гасан, поедемте ко мне. Я вам дам что-нибудь из вещей сына — куртку, теплый свитер, шарф… Выпьем кофе, перекусим, подумаем, как вам возвратиться назад. Я останусь в Москве до Димкиного выздоровления. А вы доберетесь на такси. Не возражаете?

Гасан возражал, он не мог ехать обратно, но и признаться в этом тоже не мог. Самым правильным, решил он, будет взять одежду, деньги на такси и бежать.

Много лет Гасан Сабитов не бывал в обычных городских квартирах с удобствами. В таких, как эта — не бывал никогда. У них с Гулей была обычная двухкомнатная хрущевка, и это считалось большой удачей. Многие ровесники еще не успели обзавестись собственным жильем и теснились с родителями либо снимали углы у частников. Мебель у Сабитовых была прочная, магазинная, естественно — разномастная. А вот бело-розовую кухню «Хозяюшка» удалось приобрести комплектом. Жена развесила занавески, теща подарила много светлой посуды в бледно-лиловые цветочки. По краю каждой чашечки-тарелочки вилась тонкая золотая змейка. Лиля любила чертить по ней пальчиком, а свою порцию супа отмеряла, приложив к змейке черенок ложки. Дочка была изобретательной — для молочного супа черенок прикладывался самой широкой частью к самому низкому изгибу, а для борща — наоборот. Гуля прощала ей эти хитрости — ну не любит ребенок молочного, что ж тут поделаешь!

В зале были два неизменных ковра — на стене над спинкой дивана, и на полу. Никому не приходило в голову, что в выборе мебели, устройстве интерьера можно руководствоваться, например, советами дизайнера.

Квартира его невольной спасительницы, которая таковой себя не считала, была роскошной и непривычной, как из заграничных кинофильмов. Чтобы поставить автомобиль у дома, Вожена предъявила охраннику специальную карточку. Входная дверь в подъезд открывалась при помощи электронного ключа-таблетки, внутри была еще одна — с кодом. Вход в квартиру напоминал вход в бункер — бронированная дверь, металлические косяки. От кого они так запираются и отгораживаются, эти благополучные москвичи? Не от таких ли, как он, потерявших все и всех? От лохматых, до глаз заросших седой щетиной, не имеющих ни дома, ни земли для его постройки, ни детей, которым этот дом перейдет по наследству. Теперь московские домушники должны быть еще и медвежатниками — без фомки или взрывного устройства за такую дверь не проникнешь…

Гасан растерялся — он не знал, как себя вести, нужно ли разуваться и как здесь отыскать туалет. Видя его смущение, хозяйка сама предложила переобуться в шлепанцы, показала рукой вдоль темного коридорчика — туалет там, а я переоденусь и на кухню… Свежие полотенца, мыло, шампунь — все есть на полках. Фен тоже…

Гасан не собирался принимать душ или бриться, но во дворце, скромно названном туалетом, можно было бы остаться жить. Он робко, не по-мужски, погладил стопку пушистых ароматных полотенец, раздвинул створки встроенного шкафа — там висело несколько разноцветных халатов — длинных и коротких, лохматых и гладких. Все — и плитка, и сантехника, и мебель, и одежда — было выдержано в холодных, сине-зеленых тонах. За стенкой чуть слышно зашумела вода. Он догадался, что случайно попал правильно — в мужскую «умывальную», следующая дверь, очевидно, вела в женскую, где сейчас приводит себя в порядок Вожена. Полевой фельдшер, участник бандформирования, действующего на территории Чеченской республики, без пяти минут кандидат биологических наук, он впервые в жизни опустился в джакузи, добавил ароматной соли и замер, раскинув руки. Колючие пузырьки нежно омывали тело, горячие струи сами то ослабляли, то усиливали напор, наполняя тело необычной бодростью. Гасан, улыбаясь, шевелил в воде ногами, пробовал поворачиваться то на бок, то на живот. Даже представил, как хорошо было бы в такой ванне вместе с любимой. Это мечтание оказалось действенней ледяного душа, сразу вернуло чувство реальности: той любимой давно нет, другой пока не нашлось. Зато есть чужая добрая женщина, пустившая в свой дом преступника. Сейчас она напоит его чаем или кофе, даст зеленый полтинник, ношеную куртку и теплый шарф. Он пообещает их вернуть, зная, что никогда не сделает этого.

С этими мыслями он насухо вытерся. А потом сделал то, чего не делал несколько лет, — побрился. Сначала состриг бороду и спустил волосы в унитаз, затем покрыл лицо свежепахнущей пеной для бритья и с наслаждением соскреб жесткую седую щетину. Это было первое бритье за два с половиной года. Из зеркала на него взглянул прежний Гасан — муж Гули и отец Лейлы, университетский сотрудник, не умеющий стрелять, убивать, хоронить. Только глаза, уставшие, без задора и интереса к жизни, подсказывали, что чуда не произошло и время не повернуло вспять.