Слепое пятно - [11]

***

Игорь улыбнулся, вспоминая тот, кажущийся уже давним, разговор с профессором. Как быстро летит время! Год прошел с тех пор. Начиналось все, как водится, с энтузиазма, с аврала, с горячечной круглосуточной работы, когда казалось - вот-вот, и все будет готово… А потом, само собой, все утихло, превратилось в рутину, в унылые бессмысленные обсуждения, когда так трудно доказать что-либо ученым старикам, погрязшим в консерватизме. Все утонуло в бесконечных согласованиях и придирках к каждой букве и цифре. Очнулась Москва, прошляпившая столь выгодную тему, но вместо того, чтобы делать что-то срочно самой, пытаться опередить Нижний Новгород, начала топить конкурента без зазрения совести. Да и отклики на первые статьи Игоря Маслова из-за рубежа отличались исключительной, прямо-таки злобной недоброжелательностью.

Работа Маслова тормозилась всеми возможными способами, двигалась с невероятным трудом - как телега, увязшая колесами в липкой грязи и влекомая тощей измотавшейся лошаденкой. В качестве лошаденки выступал, естественно, сам Игорь. Остальные давно уже бросили помогать ему - если и вспоминали вдруг о его работе, то только для того, чтобы кинуть в Маслова ещё один ком грязи. Только профессор Вязников, благороднейший человек, продолжал отстаивать результаты исследований по слепунам. Но насколько его могло хватить?

Может быть, действительно существовала какая-нибудь мировая мафиозная структура, не допускающая вторжения в секреты Слепых земель? Да нет. Не было никакого организованного заговора. Игорь знал, что причина его научных неудач лежала внутри душ людей. Невосприятие слепунов было встроено в душу каждого человека с самого рождения. Любой нормальный человек отторгал Слепую землю инстинктивно, не сознавая этого. Обычный индивидуум не только не видел слепун - он не способен был даже думать о нем. А если его заставляли думать о слепуне долго, то он приходил в раздражение. И старался вернуться в свое естественное состояние как можно скорее - не думать о Слепой земле, не видеть её и вообще не замечать её существования.

А что же сам Игорь? Он что, был устроен по-другому?

Именно так - Игорь не сомневался в этом. С детства его влекло к слепуну, словно что-то звало его к себе из этого странного, ледяного, непознаваемого места. Игорь был как-то связан со Слепой землей. Он даже не мог уехать из своего города больше чем на несколько дней. Тоска начинала грызть его, гнала домой, и когда Игорь, измученный, едва живой, возвращался в Нижний, то сразу мчался на окский откос, чтобы увидеть Слепую землю. Он смотрел сверху вниз на слепун, раскинувшийся по земле на сотни квадратных километров, он блаженствовал, он чувствовал, как жизненная сила возвращается к нему.

Вот и сейчас, едва Игоря выпустили из тюрьмы, он явился на любимое свое место. Игорь вспомнил, как подполковник Еремин отвесил ему напутственного пинка. «Чтоб больше к нам не возвращался», - сказал подполковник. Неплохой все-таки мужик этот Еремин. Неплохой.

Игорь близоруко прищурился, снова вглядываясь в Слепое пятно. И как всегда, увидел в нем совсем не то, что видят в слепуне обычные люди.

Строгие геометрические линии проступили сквозь неопределенную серость тумана - сперва концентрические круги стен, потом прямые лучи улиц, расходящиеся от центра. И наконец, возникли вертикальные росчерки тысяч прямоугольных домов и десятков высоких башен, завершив картину, превратив её в город.

Не будь Игорь историком, вероятно, он даже не понял бы, что именно видит, - настолько это зрелище не походило на современный город. Но Игорь знал. Знал, какие города могли выглядеть именно так. Города Месопотамии - древней долины, расположенной между великими, легендарными реками Тигром и Евфратом. Некогда эти города затмевали своим могуществом весь мир - миллионы рабов, захваченных в войнах, тянулись сюда бесконечными вереницами, погоняемые суровыми бородатыми надсмотрщиками. Тянулись, чтобы отдать свои жизни для возведения неприступных стен, великолепных дворцов и храмов жестоких древних богов, чтобы положить свои кости в фундаменты великих империй Междуречья. В эти города везли золото из рудников Нубии, железо и серебро из Малой Азии, слоновую кость из Эфиопии, благоуханное оливковое масло из Средиземноморья и тонкорунную шерсть из Фригии. Из этих, крепостей выходили огромные армии - города воевали между собой, разрушали друг друга до основания и снова возрождались из праха, возносясь в небо зубцами гигантских башен - символами власти и могущества.

Призрак мертвого города проступал сквозь колеблющуюся пелену Слепой земли. Кто проецировал эту гигантскую картину сюда, на чуждый Двуречью беper Оки? Зачем он это делал? Почему он позволял рассмотреть этот забытый призрак только ему, Игорю Маслову? Игорь старался не думать об этом. Ответы на эти вопросы могли быть родственны безумию. Для него же было вполне достаточно, что он может приходить сюда, может видеть, может мечтать попасть когда-нибудь в этот город, пройти по его улицам, выжженным азиатским солнцем.

Ашшур. Игорь точно знал имя этого города. Город, названный в честь бога Ашшура, главный город страны, которая также называлась Ашшуром. Греки именовали это государство на свой манер - Ассирией. Древние евреи говорили в своем Ветхом Завете о стране Ассур. «Некогда Ассур был как кедр ливанский, весь покрытый листвой, раскидистый, высокий, и вершина его высоко возвышалась…»