Слепая любовь - [29]

Он прошел в свой кабинет и вызвал Танечку. И еле сдержал удивленный вскрик. Где та скромная, милая девочка, которую он нанял на работу именно за ее неяркое обаяние, выгодно отличающее Танечку от размалеванных, громогласных, нахальных секретарш, которых немало пришлось ему повидать? Перед ним разболтанной походкой явилась жалкая копия Алисы. Всклокоченные, обесцвеченные волосики, яркий макияж, мини-юбка, далеко отступившая от границ приличия, декольте чуть не до пупа, на груди — кулон величиной с тарелку. Не моргнув глазом, он отчитал ее за погрешности в ведении текущей корреспонденции. Она смиренно извинялась тонким, детским голоском, а сама безмятежно изучала свой маникюр, поправляла бюстгальтер, подтягивала колготки. И уже выходя из кабинета, обернулась и показала ему язык. Тут Андрей не выдержал.

— Танечка, — сказал он ласково, — разве я вам мало плачу? Почему вы одеваетесь, как самая дешевая официантка в вокзальном буфете? И это лицо фирмы?! Это задница фирмы. Между прочим, черное белье давно уже не в моде… Даже мужчины носят белое. Стирать, конечно, надо…

Андрей многое еще хотел сказать, но у Танечки закатились глаза, перекосился ярко накрашенный рот, и она грохнулась в обморок.

Андрей встал, взял графин с мутной водицей, которую не меняли недели две, и щедро полил Танечку с головы до пят. Она открыла глаза, встретилась с его любопытным взглядом и опять зажмурилась. Андрей помог ей подняться, и она тихонько выскользнула из кабинета, оставляя мокрые следы. Андрей с умилением смотрел ей вслед и ждал, когда весть разлетится.

Через пять минут в конторе началось светопреставление.

Андрей сидел, тихо улыбаясь, проглядывал документы, изучал факсы. Потом включил компьютер и занялся подробностями текущих финансовых операций. Несколько мелких мошенничеств сразу же бросились ему в глаза своей топорной простотой. Улыбка его сменилась гримасой презрения. Скрипнула дверь. Андрей оглянулся — кто такой смелый? Вошел Саша, широко улыбаясь, плюхнулся в кресло.

— Поздравляю, шеф! Я знал, что это ненадолго.

Шум в коридоре отвлек его, Саша прислушался, покачал головой и засмеялся:

— Забегали, тараканы!

Андрей кивнул.

— Пусть призадумаются — это полезно. — Он помолчал и спросил о том, что было для него гораздо важнее разборок в фирме. — У Веры был?

Саша нахмурился.

— Только что оттуда… Конец света! Егор этот стоит на подоконнике, прижимает к груди школьные фотографии. А Вера держит его за пятки и плачет. Внизу — толпа… Дурдом! Ну, я пошел, снял этого придурка с окна, аккуратно положил на пол, поговорил о жизни…

Андрей поднял голову и пристально посмотрел на Сашу. Тот сделал невинные глаза и развел руками:

— Ни-ни! Пальцем не тронул. Исключительно силой убеждения. Он сам ушел. А Веру Станиславовну я в институт отвез, на работу ей было пора…

Андрей вздохнул:

— Ну, ладно, с этим я сам разберусь. Давай сюда Танечку.

— Не могу, — ухмыльнулся Саша. — Дурно ей! Она и еще трое на улице у входа воздухом дышат, в себя приходят.

Андрей протянул Саше лист бумаги:

— Вот список. По одному — ко мне в кабинет. Компьютеры выключить, сейфы опечатать. И перекрой выход. Никого не впускать и не выпускать.

У Саши по-разбойничьи заиграли глаза.

— Вот это славно! Начинается потеха!

После работы Андрей поехал к матери. Он вошел в темную квартиру, вошел так тихо, что она не слышала его шагов. Анна Алексеевна сидела в комнате у окна, не зажигая света, и плакала. Андрей вдруг заметил, как она постарела за время его болезни, похудела, сгорбилась, волосы совсем поседели. Он включил свет. Мать повернула к нему залитое слезами лицо и сказала бодрым, веселым голосом, как всегда в эти дни говорила с ним:

— Наконец-то, Андрюша! А я жду, жду…

Он подошел, обнял ее острые плечи, заметил новые морщинки на дорогом, добром лице, и ему стало стыдно, что он не так жил, причинил ей слишком много горя и даже сегодня не позвонил сразу, не ей первой сообщил о своем выздоровлении. У него сжалось сердце, и он глухо сказал ей в седую макушку:

— Мама, прости меня.

Анна Алексеевна заглянула в его лицо и все поняла.

— Андрюшенька! — ахнула она. — Сынок! Услышал Бог мои молитвы! Как же ты, когда же это?

— Утром. — И он ободряюще улыбнулся ей. — Мама, я на работе был, такой разгон устроил! Половину уволил без выходного пособия.

Анна Алексеевна покачала головой.

— Жестоко это, Андрюшенька, у них же семьи, дети… Надо разобраться. Ну, может, выговор объявить на первый раз…

Андрей засмеялся, подхватил ее и закружил по комнате.

— Это тебе выговор, мамуля, за то, что дурака родила. Всю жизнь слепым был. Доверял кому попало, дружил не с теми, любил не ту… Кстати, мама, я женюсь. И есть хочу, прямо умираю.

— Все сразу! — всплеснула руками Анна Алексеевна. — И есть, и разгон устроил, и женюсь! Угомонись. Утро вечера мудренее.

А сама уже хлопотала, накрывая стол, доставая, из холодильника еду, возилась у плиты. И вдруг застыла, глядя на сына изумленными глазами, все еще не веря себе — выздоровел, прозрел, видят его радостные блестящие глаза!

Андрей следил за ней, улыбаясь, наконец не выдержал, спросил:

— А почему ты не спрашиваешь, на ком я женюсь?