Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии - [46]

Хотя подъем был весьма пологий, Эрик все замедлял шаг, и дыхание его стало тяжелым. Он признался, что всю ночь его мучили галлюцинации, а теперь он слышит голоса: явные симптомы острой высотной болезни. Хотя Эрик более 20 лет мечтал совершить хору вокруг горы Кайлаш, о дальнейшем восхождении на более чем 1 000 м для него и речи не шло. Ему пришлось вернуться в Дарчен, где наготове были кислородные подушки. С тяжелым сердцем я отправил разочарованного Ли сопровождать Эрика в обратный путь, чтобы убедиться, что он получит надлежащую медицинскую помощь.

Мы шли еще около получаса, как вдруг из-за большого камня выскочил какой-то человек и быстро зашагал мне навстречу. На поясе у него был длинный кинжал. Накануне я видел его в Дарчене, и мне сказали, что он из Кхама, в Восточном Тибете. Я слышал, что разбойники еще бродят вокруг горы Кайлаш, грабя одиноких паломников. Помню, как читал о переделке, в которую попал японский паломник Экаи Кавагути в этих местах в 1900 г.:

Мой проводник сказал мне, что этот человек (с которым я только что имел несчастье повстречаться) — уроженец Кхама, провинции, печально известной как логово бандитов и разбойников с большой дороги. Он и вправду выглядел как типичный разбойник, со свирепым лицом и жестокостью во взгляде. Потом (я выяснил), что хору он совершал не только как епитимью за прошлые грехи, но и чтобы получить отпущение за преступления, которые может совершить в будущем. Однако, как мне сказали, такой способ «покаяния» для разбойничьего района Кхам — дело вполне обычное[47].

К счастью, Норбу сразу объяснил мне, что этот кхампа был вовсе не бандитом, а просто хотел присоединиться к нашему маленькому каравану. Я с радостью согласился. Еще через полчаса к нам подошла женщина с восьмилетней дочкой и младенцем, которого она несла в корзине, привязанной за спиной. Она тоже слышала о нашем отъезде из Дарчена и хотела использовать шанс совершить хору не в одиночестве, поскольку здешняя непостоянная погода часто портится без всякого предупреждения. Когда мы сделали привал, она рассказала, что совершает паломничество не только за себя, но и ради больной пожилой женщины, которая ей за это заплатила. Духовные блага, обретенные в результате хоры, ей предстояло разделить со своей «нанимательницей».

Вскоре мы уже переходили через замерзшую горную речку Лxa-Чу, чтобы добраться до монастыря Чуку-Гомпа, или Ньенри-Гомпа, едва заметного на расстоянии, поскольку он зрительно сливается со скальным фоном цвета ржавчины. Этот второй на маршруте хоры монастырь был основан в XIII веке на священном для бонпо месте. Его название означает «гора (ри) астрального божества (Ньен)», это божество почитается бонпо как могущественное и опасное. Вид из монастыря на западный склон горы Кайлаш — один из самых впечатляющих на всем маршруте хоры. Свен Гедин, совершавший обход горы в 1907 г., писал:

Зрелище, открывающееся с крыши, неописуемо прекрасно. Ледяной пик Канг-Рингпоче возносится вверх посреди фантастических иззубренных горных стен, а на переднем плане — живописные надстройки и кружевные крыши монастыря. Эта долина (реки Лxa-Чу) своей дикой природной красотой превосходит почти все, что я когда-либо видел[48].

К сожалению, внутрь монастыря монахи меня не пустили. Правда, их мотивы вполне объяснимы: всего за несколько недель до того в монастырь проникли грабители и вынесли несколько ценных статуй. Скорее всего, они были наняты беспринципными коллекционерами, как это часто случается в Непале.

Вернувшись к берегу Лxa-Чу, мы встретили пожилую монахиню из Лхасы, которая поджидала нас. Она проделала весь путь в 1000 км пешком. Наиболее благочестивые паломники не просто проходят хору, а измеряют путь своими телами. Они надевают специальные деревянные «рукавицы» и толстые фартуки для защиты от каменистой поверхности дороги. Позже я несколько раз видел таких паломников в Восточном Тибете. Простираясь ниц на земле, вытягивая перед собой руки, они проводят линию на уровне пальцев. Затем поднимаются, доходят до этой линии, складывают руки над головой и вновь простираются на земле — и так снова и снова, проходя немыслимые расстояния. Хора вокруг горы Кайлаш требует от таких паломников особенных усилий, так как им предстоит справиться с чрезвычайно крутым спуском с перевала Долма-Ла, высота которого свыше 5000 м.

Наша группа представляла собой весьма разношерстную компанию: я, двое местных из Дарчена, двое паломников, два ребенка и монахиня. И хотя мы шли одной дорогой, в одном физическом пространстве, духовно и мысленно мы находились в разных мирах. Я созерцал и оценивал окружающий ландшафт с точки зрения эстетики и религии. Для дарченцев это было вполне обычное место, которое они видели каждый день. А для пилигримов оно было исполнено духовного символизма и связано с Буддой, богами и прославленными монахами. Для меня Кайлаш был красивой горой, хорошо смотрящейся на фотографиях; для них — воплощенной мандалой, дворцом Демчога. Возможно, единственное, что между нами было общего, — это сознание нашей незначительности в бесконечной цепочке маленьких, как муравьи, паломников, с усилиями преодолевавших путь вокруг горы.