Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - [32]

Когда умер тот паренек, я чувствовал себя паршиво. Старший врач отвел меня в сторонку и сказал, что кардиолог не в силах уберечь всех своих пациентов от сердечного приступа, – он может лишь присматривать за ними и усердно работать над тем, чтобы предотвратить как можно больше инфарктов и инсультов. То же касается психиатров и терапевтов. Невозможно уберечь всех пациентов от самоубийства. И сделай я для Ли все от меня зависящее, мне было бы проще это принять. Но я не сделал – это-то меня и грызло.

Протомившись в неведении все утро, я позвонил в отделение неотложной помощи местной больницы, надеясь выяснить подробности произошедшего. Администратор сообщила, что Ли умер от передозировки героином. Судя по всему, несчастный случай:

– По городу ходит какая-то сомнительная партия герыча. Прямо геноцид нариков. За последние пару дней еще несколько откинулись Думаю, там их еще немало осталось.

Я почувствовал невероятное облегчение. Ли убил героин, а не диазепам, который я ему прописал. Тем не менее Ли все-таки мертв, и я подвел его как врач. Но я продолжу битву. Урок усвоен, надеюсь.

Объятия

Вам показалось бы странным, если бы вас обнял ваш терапевт? Пожалуй, показалось бы, если бы вы обратились к нему по поводу грибка на стопе. А что, если бы вам было грустно и вы нуждались в человеческом контакте?

Одного из терапевтов, практиковавших поблизости, два года назад отстранили от работы, за то что он предположительно обнимал пациентов. Он много лет работал один без каких-либо нареканий, но вскоре после того, как он уволил своего администратора, та сообщила в Генеральный медицинский совет, что врач «неподобающим образом трогает» пациентов.

Всем его бывшим и нынешним пациентам были разосланы письма, и один-два из них признались, что врач действительно не совсем подобающим образом касался их во время приемов. Любопытно, что никто на него не жаловался, но от работы его отстранили, и он до сих пор ждет результатов расследования по этому делу.

Это пожилой врач родом из Италии, и он утверждает, что всего-навсего утешал расстроенных пациентов. Я никогда не встречался с ним, но знаком с некоторыми из его бывших пациентов, и те объяснили, что он попросту вел себя «слегка по-итальянски», то есть менее сдержанно, чем мы, британцы. Я понятия не имею, есть ли почва для обвинений в его адрес, но этот случай заставил меня задуматься о том, как я сам веду себя с пациентами.

Не уверен, что в истории с итальянским врачом все так просто, как может показаться на первый взгляд, но убежден, что культурные различия играют важно роль, когда дело доходит до контакта между людьми. Однажды ко мне привели очень миленькую трехлетнюю итальянскую девочку. У нее была сильная простуда с насморком, но в остальном – никаких проблем. После того как я успокоил ее маму, та сказала дочурке:

– А теперь поцелуй этого замечательного врача за то, что он был с тобой так мил.

Я удивился. Обычно так не делают. Да и не жаждал я получить сопливый поцелуй от трехлетнего ребенка с вирусной инфекцией.

Кроме того, существуют культурные различия в таком вопросе, как осмотр женщин врачами-мужчинами. Как правило, в подобных ситуациях женщины стесняются только до тех пор, пока у них не появится ребенок. Такое ощущение, что попадание в роддом, где женщину ощупывает десяток студентов-медиков, чтобы определить, насколько расширена матка, навсегда излечивает от малейшего стеснения перед врачами. Восточноевропейские женщины, как мне показалось, и вовсе не видят ничего плохого в том, чтобы раздеться перед врачом.

Однажды я принимал у себя молодую чешку, которой нужно было измерить давление. Она была в обтягивающей блузке, и мне никак не удавалось закатать рукав достаточно высоко для того, чтобы нацепить на плечо манжету. Я попросил пациентку снять блузку, что та и сделала без колебаний. Я же оказался застигнут врасплох, так как под блузкой больше ничего не было!

Под блузкой у пациентки не было даже бюстгальтера. Чешку это ничуть не беспокоило, что подтвердил нормальный уровень давления. Боюсь представить, насколько подскочило давление у меня!

А после этого я принимал уроженку Гонконга с уплотнением на спине. Она пришла в ужас, когда я сказал, что должен ее осмотреть; в конечном счете я отправил ее к коллеге женского пола.

Я частенько сталкиваюсь с чрезвычайно расстроенными людьми, плачущими навзрыд. Это может быть как совершенно незнакомый мне человек, так и пациент, которого я какое-то время знаю и с которым у нас установились довольно близкие отношения. Как бы то ни было, я никогда не стал бы обнимать никого из них. Один из моих друзей-терапевтов сказал, что в качестве утешения кладет руку на плечо. Он считает, что эта форма физического контакта помогает успокоить человека, но не нарушает его личного пространства. Я же просто протягиваю коробку с бумажными носовыми платками и стараюсь демонстрировать сочувствие. И я не могу представить себе более неловкой ситуации, чем просьба пациента о том, чтобы я его обнял. Забавно, что если бы тот же пациент пожаловался на ректальное кровотечение, то я бы, и глазом не моргнув, засунул палец ему в задницу. Полагаю, это еще одна из причудливых особенностей профессии врача.