Следующая остановка - жизнь - [39]

— Если она жива и операция не закончена, почему вы пришли ко мне?

— Американский хирург сказал: мы обязаны извещать родственников о ходе операции, чтобы для них не было неожиданностей. — Женщина положила свою руку на Юлину. — Я не согласна с ним и ни за что не стала бы говорить с родственниками до конца операции, но американский врач потребовал. — Женщина встала и пошла в операционную.

Провезли больного из операционной.

Нет, мама, нет!

Сытость мешала осознать происходящее — словно сквозь вату пришла информация от хирурга.

Ребёнок сладко ел еду, принесённую Генри, сладко рос в ней, казалось, всё так спокойно и так надёжно в мире. Юля встала и стояла, позабыв поднять книжку и пакет, и не знала, что делать.

Мама с секунды на секунду может умереть, не приходя в сознание, не осознав, что не будет растить её ребёнка и что они не увидятся больше, но чувства потери не возникало. Мама стоит на пороге гостиной в своём домашнем платье, улыбается: «Я тоже хочу есть». Мама сидит напротив неё и рассказывает о своём детстве. Из смерти мама выбралась к жизни. Она доехала до хирурга.

Чтобы умереть на операционном столе?

Разрезана грудь. Кровь рвётся из сосудов, сердце бьётся всё реже.

Нет, мама, нет!

Юля склонилась поднять вещи с пола, увидела в пакете воду, залпом выпила, выбросила бутылку и пакет в урну и — бухнулась на колени, как когда-то в её раннем детстве бухалась на колени её бабка, мать отца. «Господи, помоги! — вспомнила она бабкины слова. — Спаси мою маму! Господи, спаси мою маму! Спаси, Господи!» Одни и те же слова исступлённо повторяла, молила Господа, в которого никогда не верила, про которого никогда не думала: «Господи, помоги!»

— Что с тобой, Юленька? — Аркадий легко поднимает её с пола, обнимает и едва слышно шепчет в ухо: «В лесу родилась ёлочка…»

Простые слова, чуть рвущийся голос Аркадия возвращают её к жизни.

— Мама будет жить, Юленька, вот увидишь. И будет петь тебе и нашему ребёнку «Ёлочку» и другие детские песенки, вот увидишь! — Аркадий ведёт Юлю к креслу, усаживает. — Сейчас принесу тебе воды.

Что с ней было? Слово «Господи» разрослось, превратилось в яркий свет. Она никогда не ощущала ничего подобного: этот яркий свет залил её, поглотил, втянул в себя. И стало спокойно, страх исчез. Аркадий прав: мама будет жить. Мама выжила. Сейчас к ней придут и скажут: «Операция прошла благополучно».

Аркадий подносит к её губам воду:

— Пей, пожалуйста. Всё будет хорошо, вот увидишь. Ты, наверное, голодная. Пойду, узнаю, сколько ещё будет длиться операция. Посиди с закрытыми глазами, сейчас отпустит. Ты перенервничала! — Он поднимает с пола книжку, кладёт Юле на колени.

Сейчас придёт та женщина, сейчас она скажет. Гос… — но Юля осеклась. Нельзя больше звать Его, просить Его. Да, она почувствовала освобождение от страха, и — спасибо за это.

В эту минуту Юля услышала звонкий голос:

— Перелом. Сердце выдержало. Успокойтесь, пожалуйста. Я поспешила к вам.

Юля открыла глаза.

Свет стоит в холле. Сквозь него, из пелён этого света — лица Аркадия и женщины и почему-то — полной женщины, цеплявшейся за каталку. Не померещилось.

— Большое спасибо! — голос Аркадия. — Я говорил тебе, всё будет хорошо.

Чудо свершилось. Спасибо, Господи!

Она едет на работу. Ей улыбается Игорь. Ей улыбается Митяй. Её семья. Её родные. В их небольшой кухоньке все пьют чай. Ира говорит:

— Хотите, я буду готовить всем? Наварю картошки, гречки, поджарю курицу или мясо. Дешевле выйдет каждому. Надоело есть в кафе и в столовках.

Чай — душистый, горячий, наливает Юлю силой, она окончательно выбирается из страха и с удовольствием смотрит в добрые, коровьи, красивые Ирины глаза.

— Я хочу! — говорит. — Очень хочу. Это будет здорово. Спасибо тебе за чай, Ириша, он очень кстати.

— Игорь, потерпи ещё два-три дня, — просит Аркадий. — Юля побудет с мамой.

— Прости, ты зашиваешься, моя бухгалтерия прибавилась к твоим ежедневным…

— Незаменимая наша! — прерывает Юлю Митяй. — Да уж без тебя полный… аврал, напряженка! — Митяй потягивается, выставив модный джинсово-маечный живот. — Уж Игорь для тебя постарается! И обязательно простит!

Совсем забыла о Митяе, а он, вот он, даже сегодня, даже при Аркадии обшаривает её жадным взглядом. Она поспешно встаёт, идёт к двери.

— Игорь, у меня есть час, хоть что-то успею!

Когда садится за свой стол и включает свой компьютер, неожиданно чувствует: она впадает в собственное место на земле, как гайка впадает в свой паз.

Юлю пустили к маме в реанимацию — по распоряжению американского хирурга.

— Юша! Слава богу, я думала, мне приснилось, а ты в самом деле со мной, — едва слышно говорит мама. А может быть, и не говорит, Юля догадывается, что мама хочет сказать.

— Это ты наконец со мной, мама. И всегда будешь со мной, как раньше. — Юля смачивает маме губы. — Вместе будем растить ребёнка. И ты пойдёшь преподавать! А сейчас спи. Врач сказал, тебе нужно спать. Закрывай глаза, мама, я здесь, с тобой, я помогу тебе. Американский хирург совершил чудо.

Те дни, что мама лежала в клинике, Юля проводила с ней по два часа утром и по два часа вечером. В промежутках они с Аркадием переезжали в новую квартиру, с Асей разбирали коробки. Ездили по магазинам — покупали постельное бельё, цветы в горшочках. Маме купили письменный стол.