Следует ли христианину бежать от смертельной чумы? - [10]

Но мы так не будем делать. Тому, кто уже не в состоянии говорить или указать знаком на то, что он верит, понимает Евангелие и желает причастия (особенно если он преднамеренно пренебрег им), мы не станем давать причастие всякий раз, как только он попросит об этом. Ибо нам заповедано приносить святое причастие только верующим, которые утверждают и исповедуют веру свою, а не тем, кто не верит. Пусть другие в своем неверии отправляются туда, куда им угодно; мы невиновны, потому что мы не были ленивы и праздны в проповеди, обучении, увещевании, утешении, посещении или в чем-либо еще, что касается нашей должности и служения. Таково вкратце наше учение об этом и то, как мы поступаем в этом отношении здесь, в Виттенберге. Мы не предписываем этого для вас в Бреслау, ибо с вами Христос, Который в достаточной мере и без нашей помощи наставит вас в том, что вам нужно. Хвала и Слава Ему, Богу Отцу и Святому Духу, во веки веков, аминь.

* * *

Поскольку, говоря об этом, мы столкнулись здесь с темой смерти, я не могу удержаться от того, чтобы не сказать еще несколько слов о погребениях. Прежде всего, я предоставляю докторам медицины и другим лицам, имеющим больший опыт, нежели мой, решение таких вопросов, опасно ли содержать кладбища в черте города. Я не знаю и не претендую на то, чтобы понять, возникают ли из могил пары и туманы, способные заражать воздух. Но если дело обстоит действительно так, мои ранее заявленные предупреждения представляют собой достаточную причину для размещения кладбищ за пределами города. Как мы теперь понимаем, все мы несем ответственность за то, чтобы отразить эту заразу и яд в меру своих возможностей, ибо Бог заповедал нам заботиться о теле своем, защищать и щадить его, ухаживать за ним и блюсти его, не подвергая его никакому ненужному воздействию, если только Он сам не пошлет нам какую-нибудь нужду. Однако с другой стороны, в чрезвычайной ситуации мы должны быть достаточно смелыми и решительными, чтобы рисковать своим здоровьем и благополучием, если это необходимо. Таким образом, мы должны быть готовы и к тому, и к другому, чтобы как жить, так и умирать в согласии с Волей Божией. «Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя», как говорит апостол Павел в Послании к Римлянам (XIV, 7).

Хорошо известно, что в древности среди евреев и язычников, среди грешников и святых, существовал обычай хоронить своих мертвецов за пределами города. Люди в античности были весьма благоразумны, и нам следует у них многому поучиться. На это также указывается в Евангелии от святого Луки, когда Христос воскресил из мертвых сына вдовы за воротами Наина. Текст Евангелия гласит, что умершего сына вдовы перенесли в могилу за городские ворота, «и много народа шло с нею из города» (Луки VII, 12). Таков был обычай в той стране, который предписывал хоронить мертвецов за чертой города. Гробница Христова также была приготовлена за пределами города. И Авраам также купил участок для захоронения на поле у хеттеянина Ефрона возле двойной пещеры [Махпелы], в которой были похоронены все патриархи (Бытие XXIII, 9). Поэтому в латыни используется термин efferi, что означает «выносить», под которым мы подразумеваем «переносить в могилу». Однако они не только выносили мертвецов, но и сжигали их до самого пепла, чтобы тем самым сохранить воздух действительно чистым.

Поэтому я советую следовать этим примерам и хоронить мертвых за городом. И поскольку мы здесь, в Виттенберге, также имеем свое городское кладбище, то не только необходимость, но и благочестие и порядочность должны побудить нас устроить и перенести общественное захоронение за черту нашего города.

Ведь кладбище по праву должно быть прекрасным и тихим местом, удаленным от всего остального шума, куда можно отправиться и почтительно поразмышлять там о смерти, о Страшном Суде и о воскресении и потом помолиться. Такое кладбище должно быть достойным, почти святым местом, куда можно пойти с трепетом и почтением, потому что, несомненно, некоторые святые покоятся там. Можно было бы также украсить его повсюду религиозными картинами, пробуждающими благочестивые размышления, и памятниками с изображениями усопших.

Но посмотрите только на наше городское кладбище, на что оно похоже? Его окружают четыре или пять переулков, тут же рядом две или три торговые площадки, в результате чего ни одно место во всем городе не является более оживленным или шумным, чем кладбище. Люди и скот бродят по нему в любое время дня и ночи. Любой горожанин, выходя из своего дома, почти тут же может оказаться на кладбище, ибо почти каждая дверь ведет прямо к нему, и там происходят всевозможные вещи, даже такие, о которых неприлично здесь будет и поминать. Все это полностью разрушает и делает невозможным настоящее поминание и почтение к могилам. Поэтому никому даже не приходит мысль о том, чтобы его посетить, как если бы это было не место поминовения усопших, а какой-то могильник для казненных преступников. Даже турок не опозорил бы это место так, как это сделали мы. Ведь кладбище должно вдохновлять нас на набожные мысли, на размышления о смерти и воскресении, а также на уважение к святым, которые там покоятся. Но как это можно сделать в столь обыденном и людном месте, где все непрестанно только и снуют во все стороны, словно через проходной двор, на который выходят двери почти каждого дома? Если покоиться на кладбище будет и в дальнейшем означать не какое-то иное, более соответствующее месту упокоения, а нынешнее достоинство, то я предпочел бы лучше и пристойнее для себя упокоиться где-нибудь на берегу Эльбы или в лесу. Но если кладбище будет расположено в тихом и отдаленном от городской суеты месте, где никто не должен будет ходить сквозь него туда и сюда, тогда это действительно будет чем-то духовным, почитаемым и святым. И тогда это место захоронений можно было бы устроить так, чтобы оно вызывало только поминание и благочестивые мысли у посетителей. Таков мой совет. И пусть ему последуют те, кому это по душе. Если же кто-то полагает, что этот совет мой ничем не лучше принятого обычая, то пусть он останется при своем разумении, как и прежде. Я не господин никому.