Следствие в Заболочи - [35]

Прошёл год, и он запустил модель планера, которая залетела за Подольск. Это был рекорд для таких моделей. Принял второй подарок-премию – патефон. В их коммуналке ни у одной семьи не было патефона, а тут вдруг двенадцатилетний пацан приносит в дом патефон. Восторг! Праздник квартиры, танцующей впредь под музыку, разносящуюся из его патефона. После десятого класса, окончив школу с отличием, Виталий поехал учиться в Чугуевское лётное военное училище. Без неба он себя уже не мыслил. В этом училище обучали истребителей. И он стал истребителем, хотя многие его друзья поехали в другие училища, желая стать бомбардировщиками.

После завершения курса обучения начались неприятности. Только они, молодые лётчики, послали своим близким фотографии в новенькой офицерской форме с двумя кубарями, то есть, лейтенантов, как маршал Тимошенко, в то время нарком обороны, издал указ: выпускать лётчиков из училищ в звании сержантов, и пришлось менять знаки отличия: кубики на два треугольника. Из-за этого нелепого, в сущности, приказа получилось, что лётчик, старший экипажа, командир, – сержант, а его подчинённые – офицеры, и лейтенанты, и капитаны, и даже майоры. Когда приходил на танцы, конечно, вся братия вскакивала: «Товарищ командир, пожалуйста, садитесь. Предлагают место, уступают своих девиц для танца, а в одиннадцать часов приходит дежурный и объявляет: «Сержанты! Спать в казарму». Подчинённые оставались на танцах, а командир, опустив нос и теряя с каждым шагом свой авторитет, плелся на койку. Но маразм пошёл ещё дальше: на одном из построений заставили их принести и открыть чемоданы и отобрали, купленные на собственные деньги хромовые офицерские сапоги, вынуждая носить сержантские, кирзовые. Выдали и обмотки, как пехотинцу. «Дурь! – воскликнул, вспоминая, Виталий Иванович, – ведь обмотка, если размотается в полёте, можно и погибнуть!»

Много позже, вдруг, произошло чудо: он со старшего сержанта сразу стал капитаном, но это случилось уже после Сталинграда, где Виталий и познакомился с моими родителями, которые воевали в Батальоне авиационного обслуживания 17-ой авиационной армии Красовского, так называемом БАО. Папа – начальником медслужбы БАО, а мама – медсестрой. У моего отца в подчинении служила и будущая первая жена Виталия Ивановича, Рая, с которой он, впоследствии, прожил долгие годы, до самой её смерти. Она родила и они вместе воспитали двух прекрасных дочерей.

Но это потом. А сначала, после окончания училища в мае 1941 года он, неожиданно для себя, оставлен, как один из самых способных учащихся, инструктором в том же училище. Его учебную эскадрилью перебросили сначала в Батайск, прикомандировав к Батайской авиашколе, затем они перелетели в Азербайджан, в город Евлах. Виталий Иванович написал пять рапортов с просьбами отправить его на фронт, и наконец, свершилось! 24 октября 1941 года, после шестого рапорта, он попал в 128-ой, Ближнеразведовательный полк под Москву, и лишь затем, после многочисленный просьб, переведён в 5-ый Гвардейский истребительный авиационный полк, с которым он прошёл дорогами войны, уничтожая вражеские самолёты под Москвой, под Сталинградом, на Дону, под Воронежем, на Орловско– Курской дуге, на Калининском фронте, на Днепре, освобождая Украину, затем Польшу, Венгрию, Румынию, Югославию, Австрию. Он участвовал в Берлинской операции, закончив войну в небе Праги 12 мая 1945 года.

В начале войны Виталий Иванович, как и другие «желторотые», как их тогда называли, вынужден был ходить пешком от аэродрома к аэродрому, чтобы лететь на боевое задание на освободившемся самолёте, на котором летали более опытные лётчики. Уже после войны Леонид Быков выпустил очень хороший фильм «В бой идут одни старики», в котором образ «кузнечика» и «маэстро» были списаны с судьбы Виталия Ивановича Попкова. Как говорится, один в двух лицах: молодой, неопытный, и он же, тоже не очень-то старый, но уже прошедший суровую школу войны. Ас.

Итак, на фронт он прибыл 24 декабря 1941 года. Каждому новичку, прибывшему в боевую часть, устраивали проверку: а может он ни на что не годится. Командир эскадрильи сразу, просмотрев документы, приказал: «Иди, садись в самолёт, поупражняйся. После обеда будем летать». Только он забрался в указанный самолёт и начал рассматривать приборы, как к нему подошёл старшина-техник, прототип Макарыча в фильме, и строго спросил, что он здесь делает? И этот вопрос был ему совершенно понятен, ведь он одет в странную форму: шинель на нём выглядела, ну как на Дзержинском, на памятнике, что стоял на Лубянке. Это, пока ехал к месту службы, в поезде, как усмехнулся воздушный ас, «спёрли шинель», и комендант станции, где кормили новобранцев, подарил ему из своего запаса очень старую, которая была, наверное, года на два старше него.

Тогда, на вопрос старшины он задорно ответил, что лётчик и готовлюсь к полёту. «Какой ты лётчик, – презрительно зашумел сержант, думая, что это какой-то шутник из технического обслуживания аэродрома, ну как мой папа, – а ну-ка вали отсюда». Пришлось покинуть машину. А что делать? Старший по званию приказывает. Говорить с ним было бесполезно, и он пошёл искать начальство. Нашёл командира полка вместе с комиссаром, идущими ему навстречу, чтобы проверить, как новое пополнение тренируется. Увидели его не тренирующимся в самолёте, а «гуляющим», рассвирепели: почему не выполняет задание?! Он рассказал. Вызвали старшину, выяснили ситуацию, пожурили: «Ты не думай, что, если этот парень плохо одет, то и плохо летает. Может, ты сейчас из самолёта прогнал будущего своего командира. Он ещё, чем чёрт не шутит, Героем Союза станет». «Тоже мне, нашли командира», – заворчал недовольно старшина.