След Юрхора - [5]
Если начистоту, то папа прав: работа у меня не очень-то спорится. У меня неважная память, а способностей никаких.
— Ты просто не умеешь заставлять себя, — говорит папа. — Норовишь налегке пройти по жизни. Но при этом, — и я уже знаю, что последует дальше, — при этом пройти в белых джинсах.
В устах его это символ красивой жизни — белые джинсы. Сам же купил, а потом взял да и превратил в этот самый символ.
Сердце оборвалось, когда увидела их. До закрытия оставалось минут пятнадцать, и магазин был уже наполовину пуст. Папа привел нас сюда, чтобы купить подарки к Восьмому марта. Обычно он делает это заранее и втайне от нас, но на этот раз у него не было денег — лишь в самый канун праздника получил.
Это был уже второй магазин, куда мы заходили. В первом Ксюша выцыганила у него сумку — настоящую, «взрослую», на длинном ремешке. Сначала он предложил ее мне, я заколебалась, а когда Ксюша запричитала: «И мне, и мне!» — и папа, настроенный благодушно, заявил: «Ну, хорошо, возьмем две», — я категорически отказалась. Еще чего! Она вообще обезьяна. Без спросу надевает мои туфли и платья (они до пят ей), и даже лифчик, хотя у нее там ничего еще нет. И вот теперь мы, видите ли, будем расхаживать с одинаковыми сумками.
На нее белых джинсов, слава богу, не было. А мой размер спокойненько лежал — и размер и рост, но примерить не давали.
— Без примерки? — ахнула мама. — Нет, Евгения, нет! — И быстренько задвигала рукой, будто пчела липла к ней, а она ее отталкивала. — У меня не шальные деньги.
Всего пятнадцать минут оставалось до закрытия, завтра же праздник, потом выходной, а в понедельник разве купишь?
— Я укорочу их. Или удлиню, — говорю совсем тихо.
Громче нельзя: станут слышны слезы, которые уже подобрались и ждут, гадкие. Будь у меня время, я уговорила бы маму. Она ведь обещала, то есть выделила, или «ассигновала», как она говорит, деньги, только джинсы не попадались, теперь же лежат, как в сказке, но мама:
— Нет, Евгения, нет! — и делает ладошкой.
На папу я не надеялась: не по карману ему такие подарки. И вдруг:
— Сколько же стоит сие чудо?
Я живо обернулась, Неспроста спрашивает, поняла по тону.
— Сорок рублей, — отвечаю быстро, а сама глаз с него не спускаю. Неужели?
— Сорок ноль-ноль? — А на лице хитрая улыбка.
Я смеюсь и киваю.
— Сорок ноль-ноль.
Мама тотчас заподозрила неладное.
— Но ведь без примерки…
Папа делает вид, что не слышит.
— Берем? — спрашивает меня.
— Берем! — чуть ли не взвизгиваю я.
Медленно лезет папа в карман. Мама хватает джинсы, прикладывает ко мне так и этак, торопится и ворчит, но уже не на меня, не на транжиру-папу, а на тех, кто изобрел это глупое правило — продавать без примерки.
Ровно в восемь выходим из магазина со свертком в руке. В моей руке! Я счастлива. Да-да, я счастлива! Я понимаю, что это тряпка, что нельзя так переживать из-за нее и так ей радоваться, истинные ценности — это книги, музыка и так далее, но я так, я так рада! Прямо на улице целую папу в его худую и уже обросшую к вечеру колючую щеку. Он весел: утер нос скупердяйке маме, и это ничего, что через три дня он скажет:
— Ты любишь белые джинсы, это прекрасно, но худо, что ты при этом не любишь английского.
Не дословно надо понимать его (хотя и дословно тоже: к одежде я испытываю более нежные чувства, чем к английскому), а в том смысле, что жить я хочу с размахом, обязанности же свои выполняю спустя рукава. Иждивенческие настроения бродят во мне.
Самое ужасное, что я знаю все это не хуже папы. Знаю, что без труда не вытянешь и рыбку из пруда (с детского сада помню). Что труд облагораживает. Что ликовать из-за модных штанов недостойно человека… Сама выкладываю все это Ксюше, когда на меня находит воспитательный зуд, а уж Ксюша — та куклам повторяет. Кукол воспитывает.
«Дневник Нины Костериной» подсунул мне папа. Я читала и глазам своим не верила. Неужели ей было столько же лет, сколько мне сейчас? Но почему, почему я такая пустая?! Такая недалекая,
— Уродина я…
— Ты? — удивился папа.
Я часто закивала.
— Ужасная.
Он улыбнулся.
— Послушай, у тебя и без того хватает недостатков, Зачем еще клепать на себя?
— Я не клепаю… Не клеплю… Не клеплю.
Папа внимательно смотрел на меня. Неужели даже он не понимает!
— Я не о внешности… — начала было, но он перебил:
— При чем тут внешность! — с досадой.
Я вопросительно глянула на него. Теперь уже я…
— Я ведь тоже урод, — признался он. — Правда, и внешностью тоже — в отличие от тебя, — но это ерунда. Если б знала ты, какая пропасть между тем, каким я хотел бы видеть себя, и между… — Недоговорив, протяжно втянул в себя воздух. На худом лице торчал нос.
Я улыбнулась ему.
— Ты тоже клеплешь на себя.
— Клепаю… Клеплю…
— Клеплю, — поправила я ласково.
— Угу, клеплю… У других отцы как отцы. Все знают, на все лежат в нагрудном кармане готовенькие ответы… А этот… Швырнул вас, и выплывайте, как знаете. Я ведь, наверное, и сказки потому пишу, что в реальной жизни не смыслю ни черта. А тут просто все. Снежинки… Корона…
Запись шестая
НЮРА — КОРОЛЕВА СНЕЖИНОК
Так называется одна из папиных сказок. И хотя героиню ее зовут Нюрой, все мы знаем, кто скрывается под этим именем. И как эта сказка родилась…
Два романа, вошедшие в книгу, посвящены современности, теме нравственного становления личности. В центре романа «Победитель» — молодой ученый, размышляющий не только над сугубо специальными, но и над многими вопросами этического характера. Об ответственности человека перед самим собой и перед обществом задумывается и герой романа «Апология». Оба романа написаны в едином стилистическом ключе и представляют своеобразную дилогию.
В новую книгу Руслана Киреева входят повести и рассказы, посвященные жизни наших современников, становлению их характеров и нравственному совершенствованию в процессе трудовой и общественной деятельности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Три лучших романа известного писателя Руслана Киреева впервые выпущены в одной книге к его 70-летию. Все они были напечатаны в периодике, тепло встречены читателем и критикой, удостоены журнальных премий. Роман «Посланник» (открывающий своеобразную трилогию, объединенную по замыслу автора не структурно, но внутренне) воссоздает один день нашего современника, за действиями и даже сокровенными мыслями которого наблюдает из укрытия загадочное существо, величающее себя Затворником. Завершается однотомник романом-эпилогом «Мальчик приходил».
Новая книга известного писателя Руслана Киреева не только рассказывает о том, как умирали классики русской литературы, но, главное, реконструирует их отношение к смерти, начиная с ранних лет и кончая последними часами жизни. Сам характер этих отношений, неизбежно драматичный, подчас трагический, накладывает несомненный отпечаток на их творчество, определяя и острый психологизм, и напряженный внутренний сюжет произведений. Книга строго документальна В основе ее письма и дневники, воспоминания и архивные бумаги, а также тексты художественных произведений писателей.Книга продолжает ранее вышедшую в издательстве работу, посвященную Гоголю, Льву Толстому и Чехову.Для учителей общеобразовательных школ, гимназий и лицеев, студентов, аспирантов и преподавателей гуманитарных вузов, а также для всех, кого интересует отечественная словесность.
Роман «Посланник» (открывающий своеобразную трилогию, объединенную по замыслу автора не структурно, но внутренне) воссоздает один день нашего современника, за действиями и даже сокровенными мыслями которого наблюдает из укрытия загадочное существо, величающее себя Затворником.
Кристоф Симон (р. 1972) – известный швейцарский джазмен и писатель.«Франц, или Почему антилопы бегают стадами» (Franz oder Warum Antilopen nebeneinander laufen, 2001) – первый роман Симона – сразу же снискал у читателей успех, разошелся тиражом более 10000 экземпляров и был номинирован на премию Ингеборг Бахман. Критики называют Кристофа Симона швейцарским Сэлинджером.«Франц, или Почему антилопы бегают стадами» – это роман о взрослении, о поисках своего места в жизни. Главный герой, Франц Обрист, как будто прячется за свое детство, в свою гимназию-«кубик».
Главный герой романа, ссыльный поляк Ян Чарнацкий, под влиянием русских революционеров понимает, что победа социалистической революции в России принесет свободу и независимость Польше. Осознав общность интересов трудящихся, он активно участвует в вооруженной борьбе за установление Советской власти в Якутии.
Гражданские междуусобицы не отошли в историю, как чума или черная оспа. Вирус войны оказался сильнее времени, а сами войны за последние тридцать лет не сделались ни праведней, ни благородней. Нет ничего проще, чем развязать войну. Она просто приходит под окна, говорит: «Иди сюда, парень!», – и парень отправляется воевать. Рассказы Т. Тадтаева – своего рода новый эпос о войне – именно об этом. Автор родился в 1966 году в Цхинвале. Участник грузино-осетинских войн 1991–1992 годов и других военных конфликтов в Закавказье.
Наши жизни выписаны рукой других людей. Некоторым посвящены целые главы. А чье-то присутствие можно вместить всего в пару строк – случайный попутчик, почтальон, продавец из булочной, – но и они порой способны повилять на нашу судьбу. Хелен и Сара встретились на мосту, когда одна из них была полна желания жить, другая же – мечтала забыться. Их разделяли десяток лет, разное воспитание и характеры, но они все же стали подругами, невидимыми друзьями по переписке, бережно хранящими сокровенные тайны друг друга. Но что для Хелен и Сары на самом деле значит искренность? И до какой степени можно довериться чужому человеку, не боясь, что однажды тебя настигнет горькое разочарование?
В сборник вошли пятнадцать повестей и рассказов, принадлежащих перу писателей из южно-китайской провинции Гуандун – локомотива китайской экономики. В остросюжетных текстах показано столкновение привычного образа мыслей и традиционного уклада жизни китайцев с вызовами реформ, соблазнами новой городской жизни, угрозами глобализации. Взлеты и падения, надежды и разочарования, борьба за выживание и воплощение китайской мечты – таковы реалии современной китайской действительности и новейшей литературы Китая.
