След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян - [114]

Разведка данов не пошла в преследование, опасаясь того, что ее заманивают в засаду. Даны хорошо знали эту дорогу, все-таки, родная территория, и, что было для них непривычно и странно, Дражко подступал как раз из глубины этой территории. Но знание дороги, понимание того, как легко на этой дороге устроить засаду, остановили опытных разведчиков Готфрида, и, по сути дела, спасло их. Но разведка руян свое дело сделала, и вовремя предупредила основную часть войска о приближении армии данов.

Однако, Готфрид то ли по непонятной причине не спешил воспользоваться темным временем суток, то ли был еще далеко от этого места. Все же большая армия не может передвигаться так же быстро, как конная разведка. Руяне-викинги ждали и жаждали отчаянной схватки. Но Готфрид подступил уже ближе к утру, незадолго до рассвета.

Услышали приближение противника руяне, конечно, раньше, чем смогли его увидеть. Обычно любое большое войско хорошо слышно в ночи по шелестению кольчуг и звону доспехов[96]. А когда дорога становится коридором со стенами, такой звук слышно издалека. По звуку можно было подумать, что армию данов уже близко. Однако, ее появления пришлось еще долго ждать. Стрельцы, изначально подготовив, и даже подняв перед собой луки, опустили их до нужного момента. Рука и во время стрельбы устанет, зачем же утомлять ее раньше времени…

Вместе со всеми ждал и сам князь-воевода. Он сидел на коне, и посматривал не столько на впереди лежащую дорогу, сколько на свое войско, на готовность бойцов вступить в схватку. По обе стороны дороги, прижавшись к скалам, стояло по сотни викингов, готовых занять позицию на камнях, когда стрельцы эту позицию по команде князя-воеводы покинут. Оружие было уже в руках. Кто предпочитал работать копьем, кто считал, что он большего успеха добивается с мечом в руках, но большинство предпочитало боевые двуручные топоры-бродаксы на длинной ручке. Топоры были узкими в обухе, и широкими в остро отточенном лезвии. Каждый удар этого оружия был смертельным, рассекал и шлемы, и кольчуги, и цельнометаллические доспехи, прорубал щит, как тонкую дощечку. А опытные вои наносили удар бродаксом по щиту так, что он разрубал щит, и перерубал держащую его руку. Конечно, такие же топоры были на вооружении и данов. И потому схватка обещала быть кровавой. Тем более, данская армия из-за узости дороги никак не могла бы использовать свое численное преимущество, что обычно и обеспечивало им победу над бодричами. Но теперь в рать бодричей входили и вагры, не ушедшие вслед за своим князем из земли предков, и нордальбинги, известные своим упрямством и, как ни странно это звучит, расчетливостью в бою. Да и большой полк франков, соединившись с Годославом, ставил короля Готфрида в непривычное положение более слабого. А теперь, стараниями князя-воеводы Дражко, еще и окруженного. Это был большой удар по самолюбию всегда самодовольного правителя Южной Дании – еще бы, Готфрида окружили на его собственной территории! – это был и политический удар по его репутации, и сильный козырь в руках его противников, тоже претендующих на власть в Дании. Одновременно это был удар и по лютичам с лужицкими сербами, обычными противниками Годослава и Дражко. Годослав, сумев победить, продемонстрировал бы свою силу и существенную помощь короля Карла Каролинга. Это показывало бы опасным соседям, как трудно им придется, если они вздумают ввязаться в обострение отношений с княжеством бодричей.

Конечно, короля Готфрида эти соображения о лютичах и сорбах[97] касались мало. Но о том, что касалось его самого, он, несомненно, много думал. Тем не менее, выход у короля данов был только один – прорваться через заслон на дороге, который выставил ему князь-воевода Дражко, поскольку по численности здесь находилось самое слабое звено армии бодричей, хотя во главе войска руян стоял сам князь-воевода Дражко, прославленный своими победами и в войнах Годослава, и в войнах франкского короля Карла Каролинга. И даны двинулись вперед. Первыми, как обычно, готовились нанести удар конные копейщики. Именно они и составляли авангард армии данов. Руяне подготовились к встречи, и с нетерпением ждали команды. Команда прозвучала. Даже две. По отмашке князя-воеводы обе команды дал берестяной рожок стрельцов. Луки поднялись в боевую позицию. Стрелы легли на свое место. Натянулись тетивы…

* * *

Объединенное войско булгар и ростовцев, только недавно такое внешне сильное и самоуверенное в своей безнаказанности, готовое к уничтожению поселений мирных людей только за то, что они хотят жить, перестало существовать. Однако считать эту победу полной было сложно, поскольку с небольшим отрядом – меньше сотни воев, сумел прорваться, и умчаться в обратную сторону, сам князь Изявлад.

Больше всего горевал по этому поводу крепкорукий вой народа меря Казце.

– Жалко! Как жалко! А то я хотел испытать на нем силу своего кулака. Думал, смогу я, как князь Буревой делал, ударом кулака в грудь Изявлада убить? Столько злости в душе на него накопилось. За все обиды меря рассчитаться думал…

Меря ловили коней булгар и ростовских дружинников, снимали с убитых доспехи, сразу примеряя на себя. Если не подходили или казались малоудобными, искали другие. Благо, выбор был богатым. На удивление спокойно вели себя свеи. Они понесли самые большие потери из всех полков, поскольку на себя приняли первый удар, и нанесли встречный. Но, благодаря стрельцам, этот первый удар неприятеля значительно смягчился, иначе потери могли бы быть несравненно более тяжкими. Но свеи умели за себя постоять, хотя и булгары тоже всегда считались неплохими воями, и многих булгар навсегда лишили возможности идти в бой. Свеи, пользуясь тем, что снег в лесу, где булгар добивали, уже был утоптан, наносили оттуда дров, и готовили большой общий погребальный костер, чтобы отправить своих убитых прямиком в Вальгаллу