След Охотника - [49]

Глейн спал. В самом деле спал, хотя и ворочался во сне, но правда решил, что разговоры подождут до утра. И Луц, которому не спалось, отправился собирать дрова. Уже окончательно рассвело.

Сонный Глейн выбрался из палатки на запах супа, посмотрел на волков так, словно они должны были сбежать за ночь или приснились ему. Но, поразмыслив, подсел к костру. Утро теплое, а с улучшением погоды подобрел и Глейн.

Самый большой волк обернулся человеком, полез тут же одеваться в камзол и шубу. Кэйсар приподнял голову, сощурился подозрительно.

— У меня, конечно, щенков много, — начал оборотень, — многие из них даже в человека превращаться не научились. Из помета Руслана только он и смог человеком стать. Но это не значит, что я буду своими щенками разбрасываться. Ты, Охотник, наверное, спишь и видишь, как бы на него ошейник надеть.

— На кого? — переспросил Глейн.

— На Руслана, — оборотень кивнул на Кэйсара, тот отвернулся, стоило Глейну повернуться к нему.

— А, Кэйсар… Нет, он просто за нами увязался.

— Ага. И за стену с тобой просто увязался. После этого я и узнал, с какой мерзкой компанией он связался.

— Я его не держу, он даже не в ошейнике.

— Именно, бать! — зарычал Кэйсар, тут же и одевался. — Что хочу, то и делаю! Что за бред?!

— Не, Руслан, ты не что хочешь делаешь, ты шерсть и клыки мои позоришь. Ты пойми, я бы простил, если ты за стену ездил вампиров погрызть, но ты на оборотней нарвался.

— Да беспредельщики потому что! Людьми торговали!

— А если и торговали, ты не суйся. Мне теперь высказывают, что ты Охотникам прислуживаешь.

— Так то же не Охотник, то Глейн. Он тем и знаменит, что за наших!

— «За наших»? — переспросил отец. — Вольфраги два месяца назад. Вольфесы в прошлом году. Какие-то шалудивые стаи раза три.

— Глейн бы просто так убивать не стал, значит, было за что!

— Руслан, они оборотни! Если в тебе собачья порода и ты свинину любишь больше, чем человечину, то ты себя с ними не равняй.

— Кстати, я бы поел, — безразлично вполголоса произнес Глейн, и Луц отвлекся от семейной ссоры, полез в мешок за жестяной тарелкой.

— А я что, виноват, что ты с кем попало трахался?!

— Руслан, я никогда не трахался с кем попало, — гордо поправил его отец. — По собачьим меркам она была графиней, такие собаки ценнее людей. Оборотни тебя, кажется, ни разу за твою мать не упрекнули, это все людишки с их взглядами!

Луц едва не выронил полную тарелку супа, Глейн успел ее перехватить, спокойно отхлебнул.

— Как насчет меня?! Я из кожи вон лез, чтобы доказать, что не хуже!

— Кому доказать?!

— Себе!

— Чем? Тем, что к Охотнику прицепился! Видишь, он тебя не ценит даже! Да если я тебя в карету впихну и домой увезу, он только выдохнет с облегчением!

Глейн отложил тарелку, из-за пояса достал нож и воткнул в бревно, потом вернулся к супу.

— На языке Охотников это значит, что ему не понравится, если ты так сделаешь.

— Я поддержу только выбор, Кэйсар, — пояснил Глейн. — Если захочет ехать домой — грустно, но я не буду задерживать. Но Кэйсар, кажется, не хочет.

— Бать, иди к черту, — перевел Кэйсар. — Мне с этим Охотником интереснее.

— Это все твоя собачья кровь! И с какой стати он вмешивается?! Ну-ка превращайся, так поговорим!

Двое волков сидели, как дрессированные, слушали, пока Кэйсар с отцом лаяли и рычали друг на друга. Луц сначала посматривал в их сторону настороженно, потом взял пример с Глейна и начал есть. Налил в миску Кэйсара, предложил волкам, но те проигнорировали, старались даже не смотреть в сторону котелка.

— …и сучку твою новую туда же! — превращаясь, договорил Кэйсар, оперся о Луца и залпом выпил остывший суп, ссыпал в рот овощи со дна, подцепил пальцами прилипшее. Волк снова зарычал и рявкнул, Кэйсар среагировал, показав ему средний палец. — Глейн, ты, блин, прости, что он у меня такой недалекий.

— Ничего, — пожал плечами Глейн. — В отцах я пока очень хорошо разбираюсь. У меня два, и оба не подарок.

— А ну рот закрой! — рявкнул старший оборотень, снова превратившись. Так своим перевоплощением владели только кровные оборотни, укушенные не могли это контролировать, они становились неуправляемыми собаками в полнолуние.

— Не похоже, чтобы Кэйсар скучал по дому, — невозмутимо продолжил Глейн. Даже вечно правильный Луц, который сам сбежал из дома, не возражал и не пытался говорить Кэйсару о значении родителей.

— Дом, как же, — фыркнул Кэйсар. — По-твоему, сколько живут собаки? После превращения мать меня за своего перестала признавать. Да и прожила до десяти — отличный возраст для собаки, слишком мелкий для человека.

Глейн закончил с едой, поднялся, снова взялся за нож:

— Как бы там ни было, а вы на нас напали. Охотники не слишком уравновешенные ребята и такого обычно не прощают.

— Да он на тебя ошейник оденет через полгода, и будет прав! — самый крупный игнорировал Глейна, напирал на Кэйсара, который уже сворачивал ткань палатки. Тот отмахнулся, не обернулся. — Руслан! Мне плевать, как ты живешь, но ты же не дворняга!

— Они меня не замечают, — попытался пожаловаться Глейн, но Луц хлопнул его по плечу, забрал у Кэйсара ткань, впихнул в мешок.

— Нам пора, — Луц сам забрал из рук Глейна нож, отдал рукояткой вперед.