След «черной вдовы» - [54]

—    Тут не абзац, племяш, а двое лучших твоих сы­щиков о... — он словно стал заикаться, — о... о-позорились, причем жидко. Но это еще, может быть, как-то поправимо, хотя ни в чем, к сожалению, не могу быть уверенным. А вот то, о чем мне только что сказал Васи­лий... ну оттуда, — он снова махнул рукой куда-то в пространство, полагая, что объяснил понятно, — вот это действительно уже полный абзац. Час назад в реа­нимацию института Склифосовского, минуя охрану, которая должна была там находиться, а на самом деле никого наверняка не оказалось на месте, проник неиз­вестный посетитель и одним точным ударом в сердце зарезал так и не вышедшего из комы бывшего водите­ля Дмитрия... как его?.. Горлова, да. И оставил в теле убитого штык-нож от автомата Калашникова. Профи, ничего не скажешь. Вот теперь и разбираются там. Не кажется ли тебе, что это акции одного порядка?

—    Не знаю, как насчет порядка, но действовал яв­ный фашист, ну то есть полный отморозок. Даже и не представляю, кто бы мог на подобное решиться... У бить человека, находящегося столько времени в беспамят­стве, это ж кем надо быть!

—    Сам же и сказал.— фашист. А если серьезно, то подозреваю, что здесь вполне может подойти почерк твоего Вампира. Скажешь, нет?

—    А кому его почерк-то здесь известен? Придется срочно в Питер звонить. Разве что там найдутся непос­редственные свидетели. Если он таковых вообще остав­лял. Что вряд ли, как говорит дядь Саня.

—   Так не он говорит, а товарищ Сухов, классику-то все-таки знать надо, племяш. Но Питер — Питером, а Сане мы попозже передадим ваши материалы, они ему могут пригодиться, это будет — во-первых. Поскольку нельзя исключить, что твой Вампир там окажется го­раздо ближе к нему, чем к нам. В федеральный розыск мы ж его уже объявили, теперь передадим и в Европол. Правда, они больше экономическими преступлениями интересуются, но ничего, Саня им при случае подска­жет. А во-вторых, вы сейчас сами никуда не рыпайтесь, раз вы уже облажались, извини за прямоту. И разыски­вать балерину придется теперь нам. Вместе с Генераль­ной прокуратурой, конечно. А для начала пусть-ка Саш­ка с Рюриком получат от вас максимум информации и срочно займутся этой гребаной дирекцией. Секретар­шей и остальными, кто там был еще. Своих ребяток я им подкину, чтоб все — тип-топ. Ну а сейчас у тебя ка­кие предложения?

—    Пожрать хотел... Да весь аппетит испортили, гады...

—   Зря ты, племяш! Одно другому никогда не меша­ет. Некоторые считают, что на голодный желудок луч­ше думается. Это в корне неверно, Дениска, я утверж­даю самым категорическим образом. А если мой авто­ритет тебя не устраивает, спроси хоть у того же Сани. Пустой желудок всегда отвлекает тебя на посторонние мысли — чем бы его наполнить, а в нашем сыскном деле это чрезвычайно вредно. И делу, и самому организму.

—    Ага, а на сытый — только одна-единственная здравая мысль: как бы прилечь да отдохнуть, так?

—    Не исключаю и такого поворота, но он нежела­телен. Пошли, куда приглашаешь?

—   Твой выбор. Можно в «Пушкинъ», как обычно. Соляночка из осетринки, холодец под хренком...

—   Да, кормят неплохо, но...

—    Что — «но»? Или уже по своему «Узбекистану» соскучился? Пожалуй, не возражаю.

—   И ты не понял почему?

—    Не совсем. А у тебя есть объяснение для дура­ков? — Денис улыбнулся.

—   Заметь, не я первый это сказал!

—   Дядька, ты чего-то последнее время так цитата­ми и сыплешь! С чего бы?

—    Насчет цитат я еще не знаю, а вот о том, что и Ахундов, и тот же Зароев наверняка хорошо известны моему старому, доброму приятелю Рустаму Алиевичу, хозяину вышеназванного заведения, вот об этом, пле­мяш, ты почему-то не подумал. А почему? Делаю заме­чание!

—   Ну ты, дядька, молоток! — восхитился Денис.

И в самом деле, подумал он, все эти Ахундовы и

прочие, они же просто не могут не заходить в «Узбеки­стан»! Это же отчасти даже ритуал! Туда либо в «Баку» — разницы, по сути, никакой. А Рустам Алие­вич конечно же ничего не скроет от своего старого зна­комца, который, еще руководя МУРом, не раз выводил владельца ресторана из довольно-таки щекотливых, а то и просто неприятных ситуаций. И потом, за свободу делать свой крупный бизнес в Москве надо же и как-то платить. Не в прямом смысле, конечно, тут дядька чист, как слеза ребенка, но ведь плата тоже бывает разной. И тогда та информация, за которой «важняки» Турецко­го будут носиться с высунутыми языками без твердой надежды на удачу, вполне может быть просто подана во время обеда на блюдечке, в качестве особого десер­та, причем даже и с благодарностью за доброе к ресто­рану отношение. Ай, дядька, молодец!

А все это, по Грязнову-старшему, называлось удач­но соединить приятное с полезным...

Вячеслав Иванович лично позвонил Рустаму и пре­дупредил того о своем желании посетить его. По оби­лию восклицаний, донесшихся из неплотно прижатой к уху генерала телефонной трубки, Денис догадался, что желание отобедать уже принято в самом лучшем виде. Их ждут!

Действительно, ждали. Рустам Алиевич в белом фраке лично встретил Грязновых у входа в зал и про­вел в особый кабинет, где всегда предпочитали прово­дить время и сам Вячеслав Иванович, и его лучшие дру­зья. Тут время от времени хорошие специалисты устра­ивали проверку на предмет поиска всякого рода «нечи­сти», типа «жучков» и прочего, однако никаких наре­каний с их стороны не поступало: Рустам Алиевич вы­соко ценил доверие к себе и, в свою очередь, не допус­кал даже минимума недовольств со стороны своих вы­сокопоставленных клиентов.