След «черной вдовы» - [12]

жон. Не знаю, что и делать... Почитай, почитай, иног­да полезно знать, с кем в кровать ложишься.

Шлепнул ее по-приятельски по крепеньким ягоди­цам, подмигнул и отправился по своим делам.

А Светлана ушла в отведенную ей комнату с широ­кой постелью — уже видела, даже прикинула привыч­но и подумала: а что нового-то? Что здесь необычно­го? Кто из ее творческих соперниц, иначе говоря, кол­лег по цеху, подсчитывал, в скольких постелях надо перебывать, пока своей цели добьешься?..

Книжку, которую Нестеров посоветовал ей почи­тать, написал известный психиатр Ганнушкин. Светла­на слышала эту фамилию и даже припомнила, в какой связи. В самой элементарной. «Вот, — говорят, — оче­редного психа к Ганнушкину повезли». Оказывается, тот самый.

Конечно, скрупулезно изучать довольно приличный труд «Психология и психоанализ характера» было не­легко, да она и не собиралась. Виктор Михайлович на­звал Макса параноиком, вот про это и надо, чтобы по­нять свои собственные ощущения, которые до сих пор ее беспокоили. И нашла-таки почти целую главу.

Ганнушкин писал, что параноики крайне эгоистич­ны, привержены идее своей исключительности. Вся ок­ружающая их действительность имеет для них значение и интерес только потому, что она касается их личнос­ти. Их мысли и переживания сосредоточены на узком круге «сверхидей», центральное место в котором зани­мает их собственная личность. Их нетерпимость и кон­фликтность приводят к агрессивным посягательствам на личность. Такого рода психопаты отличаются спо­собностью к чрезвычайному и волевому длительному напряжению, они упрямы, настойчивы и сосредоточе­ны на, своей деятельности...

Светлана задумалась. Вот и объяснение тому, что

Макс целых четыре года был депутатом Госдумы, и никто ни в чем его не заподозрил: конечно, это же дли­тельное волевое напряжение. Интересно. И она продол­жила чтение.

Дальше было сказано, что если параноик приходит к какому-нибудь решению, то он ни перед чем не оста­навливается для того, чтобы привести его в исполне­ние. Жестокость подчас принятого решения не смуща­ет его, на него не воздействуют ни просьбы ближних, ни даже угрозы власть имущих. Да к тому же, будучи уверен в своей правоте, параноик никогда не спраши­вает советов, не поддается убеждению и не слушает воз­ражений.

В борьбе за свои воображаемые права параноик часто проявляет большую находчивость. Он умело отыскивает себе сторонников, убеждает всех в своей правоте, бескорыстии, справедливости...

«Ну точно, — подумала Светлана, вспомнив «вы­ходы в свет» и поведение Максима. — Убеждать он умеет...» Впрочем, данная мысль показалась ей неиск­ренней, вероятно, таким вот образом она сама хочет как-то оправдать свое поведение. Меня, мол, убедили, я и поверила! Худо ведь, объективно относясь к себе самой, понимать, что никто тебя, дорогая моя, в кой- ку-то «за ухи» не тянул, сама пошла. А про Макса — верно. Вот и дальше...

Группу психопатов заторможенного типа представ­ляют прежде всего шизоидные, отличающиеся агрессив­ностью. Это холодные энергичные натуры, способные иногда к чрезвычайной жестокости не из стремления к причинению мучений, а из безразличия к чужому стра­данию. У шизоидов агрессия не вязнет в мазохистском болоте. Она попросту разрушается. Когда она вздыма­ется, возникает ощущение всемогущества, поскольку оно не подвергается проверке реальностью. При шизоидной психопатии сексуальное поведение отличает­ся импульсивностью, нелепостью, становится плодом эротических переживаний и фантазий. Сексуальные правонарушения, совершенные больным шизоидной психопатией, часто включают элементы ритуальности, субъективного символизма, иногда отличаются изощ­ренной жестокостью, истязаниями, приводящими к смерти жертвы...

«Господи, этого еще не хватало!» —едва не восклик­нула Светлана и снова, как однажды, увидела перед собой, точнее, прямо над собой желтые и страшные гла­за Максима — теперь она осознала, — с тонкой расчет­ливостью наблюдавшие за нею, распростертой на кро­вати. И чуть не завопила от страха.

Вечером она пересказала свои впечатления от про­читанного Виктору Михайловичу, удивляясь его невоз­мутимому, словно мудрому, спокойствию. А после не­большого, почти скромного ужина, то ли от ощущения одиночества, то ли для того, чтобы окончательно из­бавиться от страха, она оказалась в постели Нестерова и не пожалела об этом.