Славянский сокол - [79]

– С кого начнем? – спросила.

– Мистиша все затеял. Он сам у нас в подвале. Пожалуй, с его двора…

Она даже не кивнула. Просто слегка дернула поводьями, давая волю коню. Задержавшийся было от растерянности Дражко сразу догнал ее, чтобы указывать дорогу. Рогнельда не знает в Рароге ни одного дома, кроме Дворца Сокола. Значит, ему указывать путь.

– Надо послать дружину вперед, – и не скомандовала, и не предложила она. Не было в словах даже интонации живого человека. – Пусть прямо перед нашим приездом разобьют ворота.

Сотник ехал рядом и все слышал. Дражко кивнул ему. Часть дружины ускакала вперед.

– Кто у Мистиши дома?

– Сын должен быть. Бойко.

– Сколько ему лет?

– Мой ровня. Может, слегка моложе.

Рогнельда помолчала, или подбирая слова, или принимая решение.

– Он и ответит за своего отца, как я отвечаю за своего.

Едва кавалькада свернула на нужную узкую улицу, как десяток дружинников подступил с бревном к воротам большого боярского двора. Створки распахнулись со второго удара, как раз, когда Рогнельда вместе с Дражко подъехали. Сразу за воротами стояли рогатки. В большом, чуть не больше дворцового, дворе, ощетинившись копьями и прикрывшись щитами, стояли, готовые к бою, пешие боярские дружинники. Дражко воеводским взглядом определил сразу не менее двухсот человек. По донесениям соглядатаев, дружинников должно быть триста. Значит, еще сотня, скорее всего, конных, прячется за воротами в дворовых постройках.

Рогнельда сделала знак рукой, запрещающий дружине воеводы следовать за ней. Только сам Дражко и четверо стражников, все так же держа копья в боевой готовности, въехали во двор и встали перед строем. Стражники копьями раздвинули рогатки.

– Так вы встречаете свою повелительницу? – холодно спросила княгиня.

Ей никто не ответил.

– Где боярский сын? – Голос обжигал черным льдом и придавливал непоколебимой, уверенной, жестокой властностью.

Пауза длилась минуту. Потом раздвинулись щиты, и вперед вышел сын Мистиши – воин в дорогих золоченых доспехах, с мечом, рукоять которого украшена самоцветами. Дражко брал его с собой в поход против лютичей и убедился, что Бойко способен свои доспехи и оружие тщательно беречь не только от воров, но и от боя. Трудно ждать, что сын в отсутствие отца окажет сопротивление. Может быть, потому Дражко и выбрал для начала этот дом.

– Я забираю твою дружину на защиту княжества от внешних врагов, – ничуть не сомневаясь, что имеет право так поступать, более того, ничуть не сомневаясь, что ее послушаются, сказала Рогнельда. – Ты сам, – она даже руку не подняла, просто глазами показала, – отправляйся сейчас же во дворец. У нас в подвалах сыро и холодно. Отнеси теплую одежду для отца. Скажешь сотнику стражи, что я велела. Ему в клети до приезда Годослава сидеть. Казнить его будут потом, прилюдно…

– И до скорого приезда короля франков Карла, – добавил Дражко, чтобы слова княгини выглядели более убедительными и устрашили воинов в случае попытки к сопротивлению.

Но он хитрил и обманывал зря. Ни сам Бойко, ни дружина даже шепотом не попыталась возразить против распоряжений княгини. Такое облако уверенности плавало вокруг Рогнельды.

А вот зачем обманывает она? Обманывает холодно, расчетливо и бездушно, как это умел делать сам герцог Гуннар. Не с теплой одеждой к отцу отправляла она Бойко, а в соседнюю камеру. Теплую одежду заберет себе Ероха. А самого боярина и его сына будет пытками греть…

Неприятно лег этот обман на душу воина. Тень Гуннара висела над дочерью плотным покрывалом, не отпуская, заставляя действовать так же, как действовал бы он.

– Дражко! Куда выступить дружине?

Воевода позволил себе выехать вперед. На него смотрели совсем не так, как на княгиню. Ее откровенно боялись. А ему удивлялись, потому что все знали, какой страшный удар получил князь-воевода от предателя. И появление его сейчас и здесь лишний раз предупреждало дружинников об опасности непослушания и возмущения.

– Через час вы должны встать временным походным лагерем за северными воротами. Туда прибудут и другие дружины. Я буду давать смотр. Выступаем в ночь. Сбор походный. Запас многодневный.

Такой язык воинам был более понятен. Они даже расслабились.

– Куда идем? – раздался голос из глубины строя.

– Окружать Готфрида…

Фраза прозвучала настолько уверенно и одновременно насмешливо, что ее можно было принять и всерьез, и в шутку – кому как нравится. Но Дражко знал, что и когда следует говорить. Против десятитысячной армии данов, если только армия вся целиком снялась с границы, он с трудом сможет набрать тысячи четыре. Многих это смутит. Но недаром были произнесены слова о франкском короле Карле. Кто боится, тот поверит, что окружение армии Готфрида будет осуществляться вместе с франками.

– Опоздавшие к назначенному времени могут самостоятельно отправиться в подвал к кату Ерохе, – медленно, со значением сказала напоследок княгиня. – Не отправятся сами, туда же попадет их семья, – и дернула поводья, направляя коня за ворота.

Начало было положено…

* * *

Начало было положено, но впереди было еще продолжение.

– Куда теперь?

– Теперь сделаем самое трудное. К боярину Косту.