Славный город Старый Ключ - [7]

— Устал как собака, — пожаловался он. — Не поверишь, как вернулись из-под Сатино-Татарское, так ни одной ночи нормально не спал. То одно, то другое, то третье. Одни только разборки с желавшими поживиться вашим обозом чего стоили, — усмехнулся Сидор.

— И как? — равнодушно зевнул Димон. — Разобрался?

— Да какое там, — махнул рукой Сидор. — Шмотки то, что в неразберихе после твоего возвращения порастащили — все вернули, а вот с завидущими глазами не знаю, что и делать. Ты то со своими в тюрьме отсыпались, а Машке с Беллой настоящую битву за урожай пришлось тут выдержать, пока мы с Корнеем из под Сатино не вернулись.

Лишь тогда местная публика поуспокоилась. А то чуть было танк твой у нас не утащили. У местного Совета чуть крышу не снесло от одного его вида. Народу понагнали, жуть просто. Ну и вытащили из грязюки, куда ты его засадил. А потом в город притащили, наверное похвастаться, и на площади перед зданием Управы поставили.

Так не поверишь, с самых дальних хуторов народ приезжал полюбоваться на это чудовище. Ты не представляешь, чего мне стоило вытребовать его обратно. Ну, ничего люди не понимают, — с сожалением покачал он головой. — Что ни говори, а так и норовят лапу в чужой карман запустить.

Ей Богу Димон, если б мы с Корнеем не успели вовремя вернуться из-под Сатино, со всеми своими охранниками и обозниками, который нынче в городе иначе как отморозками и не называют, неизвестно ещё как бы тут без нас наши женщины и бодались бы с местными властями.

Еле отбились. Устал, как собака. Ей, Богу, в тылу у ящеров было легче, чем ругаться с этим Советом.

Ты себе даже не представляешь, Димон, как я тебе с ребятами сейчас завидую, — снова зевнул Сидор. — Я там верчусь как белка в колесе, а вы тут отсыпаетесь. Мне б сейчас тож, минуток шестьсот надавить на массу, отоспаться всласть. А нельзя. Ты с этой дорогой такое болото всколыхнул, такие газы болотные, сероводородные поднял, мама дорогая. Думал, всё уже, кончать нас будут со всеми нашими броневиками, мортирами, амазонками, ящерами и всем прочим. Ужас!

Про то, что перед этим ограбят всё нажитое непосильным трудом, я уж и не думал, живым бы из этой передряги выбраться.

Ан, нет, пронесло, — расхохотался внезапно он. — Сцепились кобели между собой, и всем им резко стало не до зайца-побегайца. То есть не до нас с тобой.

И это есть хорошо.

Как хорошо и то, что ты уничтожил это фальшивое великолепие, с которым как курица с яйцом носились наши городские власти. Дорожный трест рухнул. Ура!

Это я опять про дорогу, — устало зевнув, уточнил Сидор.

— Что-о-о-о? — сладко зевнул в ответ и Димон. — Это говно, что тут же расползается под гусеницами моего единственного и любимого трактора, не говоря уж про простую гружёную телегу, ты называешь «Великолепие»?

О! Мысль! — обрадовался Димон. — Я теперь мой любимый трактор так и назову — «Великолепие», вместо «Сталинец С-65»! А чё? Клёво! И главное — коротко! Будет он теперь у меня зваться — «Манифик»!

— Это не я так это называю, это все в городе так уже новую дорогу называют. Говно!

С коротеньким смешком Сидор устало поднялся с табуретки и, вернувшись к двери, поплотней прикрыл приоткрытую входную дверь.

Пройдя в угол просторного каземата, он застыл каменной статуей возле Димона, лениво валяющегося на большой куче духовитого свежайшего сена, укрытого сверху большим роскошным стёганным покрывалом. Далее в углу стоял ещё один небольшой, прикрытый дорогущей льняной с вышивкой скатертью стол с остатками вчерашней трапезы, и многочисленными пустыми бутылками от кедровой наливки, длинными рядами выстроившимися под столом.

Судя по их обилию, Димон времени даром тут не терял и пока «отдыхал на нарах», неслабо так кутнул.

— «Я там работаю, понимаешь ли, как папа и мама Карлы вместе взятые, а он тут „отдыхает“, алкаш. А ещё и вина дорогущие вёдрами пьёт. Мало того что сам пьёт, так ещё и девочек своих от работы отвлекает. Совсем обленился старый развратник», — недовольно подумал Сидор, на глаз прикидывая, сколько же тот уже уничтожил ценнейшего продукта.

Выходило, неслабо. Явно Димону тут помогли с этим делом. Один бы он с таким количеством точно не справился бы.

Крякнув негромко от странного чувства вдруг проявившейся лёгкой зависти, Сидор недовольно покачал головой.

— «Так вот почему у девчонок его каждое утро был такой помято-жутко-довольный вид, — ехидно прокомментировал про себя Сидор увиденное. — Не слабо они тут зажигали.

Ну, ещё бы. Раньше то — ни-ни. А тут — можно. Герой, как-никак вернулся. Дорвались до клановых кладовых».

Говно — это так они все тут теперь называют тот участок новой дороги на перевал, построенный свояком Головы, — сердито проворчал Сидор. — Что возле Малых и Больших Вязём. — Подойдя к лампе, Сидор чуть прикрутил слепящий свет. — Точнее, благодаря тебе, больше никто это место иначе теперь и не называет, — с удовольствием выделил он голосом бранное определение.

А дорожно-строительную компанию нашего драгоценного Головы и прочих учредителей, ответственную за строительство этого говна, — опять со смаком повторил он так понравившееся ему словцо, — пайщики и дольщики буквально смешали с грязью.