Славная девочка - [46]

Эвен указал на карту Карибского моря, которая теперь была прислонена к стене:

– Я об этом прекрасно осведомлен. У нас как раз проходило экстренное совещание чартерного подразделения, когда ты ворвалась. Поскольку большинство регулярных авиалиний закрыто, мы просто завалены заявками на чартерные рейсы. Владельцам недвижимости не терпится узнать, каковы разрушения и…

Холли яростно кивала, вцепившись в папку с бумагами.

– Да, – оборвала она Эвена, – именно поэтому я здесь, мне просто необходимо попасть на Сент-Джулиан.

– Разве у тебя есть собственность на Сент-Джулиан?

– Нет, это ради Лемонэйд, это мой шанс сделать что-нибудь стоящее… – Она покачала головой, чувствуя, что неправильно все объясняет. – Мне необходимо там быть, и я смогу туда попасть, если ты… – она осеклась и заставила себя отвести взгляд от него, это оказалось непросто. Его глаза хотели рассказать о тысячах вещей, а она не хотела ничего о них знать.

– Мне очень плохо было без тебя, «славная девочка».

В комнате повисла тишина, оставив их наедине с отзвуком его слов. Ее любовь, ее утраченная надежда, ее острая потребность в нем пульсировали в ней, как горячая смесь боли и радости. Холли опустила глаза, а потом и голову, этого она и боялась, боялась, что он откроет ей свое сердце, боялась, что из-за этого душа ее снова будет вся исходить кровью ради него. Она вздохнула и нервно облизала уголки рта. Если бы только она никогда его не любила, если бы только он не причинил ей такую боль.

– Я здесь не ради нас с тобой, я здесь ради Лемонэйд.

– Черт возьми, Холли, неужели все это только для того, чтобы получить место у них в Совете?

– Нет, – она оттолкнула в сторону стул и сделала шаг к нему, не осмеливаясь, однако, прикоснуться. – Место в Совете меня не волнует, я здесь ради детей, у новорожденных не будет никаких шансов, если туда срочно не доставить медицинские препараты и оборудование. Эвен, там расположен родильный дом, центр для матерей повышенной группы риска, больничные корпуса разрушены, большая часть оборудования уничтожена. Мне удалось раздобыть новые инкубаторы и два генератора для них, но я не могу попасть на самолет, чтобы доставить их туда.

Он потер уголок рта и уставился на нее. После всего случившегося – и вдруг такое! Неизвестно, что разлучило их, но она откинула это в сторону и обратилась к нему за помощью. Он в изумлении покачал головой. Она уронила папку на стол.

– Ну что ты хочешь, чтобы я сказала? Я скажу. Извиниться? Извини, пожалуйста, я, я все испортила, – она отвернулась от него и осела на стул. – Если бы ты только слышал сегодня утром, что они говорили нам по радио. Они там в полном отчаянии. У них так мало всего, а у нас так много… – Голос ее захлебнулся от эмоций: – Я не знаю, к кому еще обратиться! – и слезы ручьем потекли по ее лицу и, падая, оставляли темные отметины на шортах.

Она даже не попыталась остановить хлынувший поток, это сделал Эвен. Он достал носовой платок из кармана и встал на колени перед ней. Утерев ее слезы, он взял ее за подбородок.

– Я не знаю, в чем было дело, не знаю, почему ты не могла подождать меня, чтобы поговорить, Холли. Теперь мне все равно, я просто чертовски рад снова видеть тебя. – Он взял ее пальцами за щеки и заставил взглянуть на себя. – Конечно же, я отвезу тебя на Сент-Джулиан, ты же знаешь, я не умею тебе отказывать.

И стена, которую она так старательно возводила, рухнула. Неизвестно, куда делась вся ее решимость, руки Холли сами обвили его, и она вцепилась в него, как в скалу посреди бушующего моря, черпая силу в его объятиях и утешение в ласках его рук. Тело ее сотрясалось от всхлипываний, и рубашка Эвена становилась мокрой от ее слез. Она старалась не думать о виноватом удовольствии, которое испытывала от того, что он рядом, об этом украденном у судьбы нежном мгновении, которого быть не должно, но все это было бесполезно. Через некоторое время Эвен погладил ее по голове:

– Шшш, все в порядке, все будет хорошо.

Когда он услышал, что она икнула, он немного отстранился, чтобы взглянуть на нее. Он дал ей платок, она взяла его и высморкалась.

– А ты знаешь, что у тебя от слезок глазки опухают, – подразнил он ее. Она склонила голову и ей удалось улыбнуться и кивнуть. – И нос у тебя совершенно красный.

Она пожала плечами и судорожно хихикнула.

– Холли, на меня ты всегда можешь положиться, и никогда, никогда в этом не сомневайся.

Она снова кивнула, замечая, что голос у нее немного охрипший. Она все силилась вспомнить, из-за чего его нельзя любить и чему повредит, если она насладится его обществом несколько минут. Как случилось, что все обернулось так плохо?

Она мысленно вернулась к их общим мгновениям: веселье, страсть, неясная забота, которой он окружил ее. Все, что с ними происходило, было чистой радостью. Они вместе наслаждались простыми вещами, начиная с мороженого и кончая смехом Паулы и Петера, и его новорожденной племянницей Анабель. И та волшебная ночь на набережной и после на пляже.

Дыхание застыло у нее в горле, если бы только он удовлетворился ее объяснениями, если бы поверил ей. Подбородок ее задрожал. Если бы, не взирая на все, он все-таки любил ее… Она закрыла глаза. А ведь он даже ни разу не сказал ей этого. И тут он шепнул: