Славен город Полоцк - [67]

— «С миром пришедший, с миром и уйдет», — процитировал епископ, обретший наконец способность говорить. — Я рад, что я не папа и ни одной человеческой жизни нет на моей совести.

— Я вижу, и вы не чужды дара издеваться над старшими, — с грустью сказал митрополит. — А чего стоит человеческая жизнь, когда она противится высшей силе?.. Перед величием церкви человеческая жизнь — песчинка. Если хотите, католицизм — идеальное военное общество, и я горжусь принадлежностью к нему. Не качайте головой, католицизм нужен в первую очередь лично вам, дабы не подвергаться повторному риску услышать дерзости. Да, вам нужен Ватикан, сын мой.

Он очень ловко, вскользь и словно бы невзначай вставил это «сын мой», но епископ, кажется, еще не заметил этого.

— Жаль, что вы не знакомы со святой инквизицией, — продолжал Климент.

— В качестве ее жертвы, не так ли? — покосился на него епископ. Его вдруг захлестнула такая волна отвращения, что еще немного — и он предложил бы этому долговязому посланцу Ватикана замолчать.

5

Семен опешил, когда ему передали повеление епископа. Поразмыслив, он пришел однако к выводу, что беспокоиться нечего. Не он поднял крамолу на отца Иону, и должности попа он тоже не добивался. Если епископ откажет ему в посвящении, он не станет спорить. Учеников ведь у него не отнимут, а это главное. Но в душе Семен был убежден, что вполне справится с обязанностями священника.

Он захватил выданные ему из казны деньги и отправился в епископский дворец. Серебро не уместилось в карманах, он положил его в ящик для малых свечей. Так, с ящиком под мышкой, в будничной одежде учителя он и предстал перед святым отцом, вернее — перед двумя. Митрополит не согласился отдыхать, несмотря на настойчивые приглашения хозяина, — ему хотелось увидеть, кого прихожане выбрали попом.

Семен поцеловал руку епископа, источавшую какой-то странный запах, а от протянутой руки епископского гостя отвернулся, по одеянию признав в нем служителя латинства. Затем Семен сообщил, что его выбрали священником, ради чего он смиренно просит посвятить его в сан. А на оплату посвящения пожертвовал приход толику серебра. И Семен раскрыл свой ящик и поставил его на стол.

Мзда была не из великих. Кушнерское братство могло бы и поболе дать. Но торговаться в присутствии гостя епископ не захотел — хватит на сегодня неприятностей. Он задал Семену несколько вопросов из евангелия, проверил, твердо ли усвоил он важнейшие молитвы, достаточно ли бегло читает и пишет. В домашней молельне епископа Семен опустился на колени перед небольшим образом Спасителя. Епископ надел ризы и возложил руки на непокрытую голову Семена. Пока он вполголоса читал молитву, Семен прислушивался, нисходит ли на него благодать господня через руки епископа. Но, кроме легкой дрожи этих рук и все того же неприятного запаха, ничего не ощутил.

Обряд продолжался недолго. Семен поднялся. Они вернулись в светлицу.

— Понял, сын мой, — спросил епископ, — чему ныне посвящен? Тебе не только знать, какие когда творить молитвы, но и толковать людям слово божие. Мы слуги бога и посредники между ним и людьми.

— Понял, владыка, — подтвердил Семен.

Ящик с серебром стоял на том же месте, и теперь, когда обряд был завершен, Семен пожалел, что так много принес денег. Они пригодились бы на другое, хотя бы на покупку пергамента для учеников. В какое-то мгновение ему так остро захотелось протянуть руку к ящику, что он должен был закусить губу, чтобы не поддаться наваждению.

— Понял ли, чему обязан учить людей? Чтобы ни в мыслях, ни в делах не забывали бога.

— Понял, владыка, понял, — машинально отвечал Семен, думая о своем.

Разве справедливо таким способом посвящать в сан? Семен вспомнил, как недавно в одну городскую церковь епископ назначил попом неграмотного и невежественного человека, давшего великую мзду — тридцать гривен. Ни умнее, ни благочестивее он не стал оттого, что епископ над ним помолился. Не вернее ли было бы вообще обходиться без поставления владыкой? Кто способен, тот и будь священником.

— Понял, какой образ жизни должен отныне вести?

— Понял, владыка.

Семен вспомнил многочисленные рассказы о развлечениях владыки и, еще раз вздохнув, узнал запах, исходивший от рук епископа, — это был запах псины. И ему захотелось уйти поскорей.

— Скажи, — с плохо скрытой неприязнью и с желанием смутить неожиданно обратился к Семену гость епископа, — какой мудрости ты учишь своих школяров?

Семен мог бы и не отвечать этому человеку с острыми зубами и темными мышиными глазками. Но лучше ответить, да так, чтобы больше не спрашивал и не ездил сюда. Что привело в покои владыки этого мрачного гостя — Семен угадывал. Не впервые за последние годы, как и за прошедшие два с половиной века, пытается папа одолеть свободу русского человека. Пробовал оружием, пробовал гонениями, пробовал хитростью и заигрыванием, напускал на непокорных короля и князей, призывал на их головы проклятия, голод и мор. И чем больше папа лютовал, тем больше выдавал свою сатанинскую суть. А нечистого чего же бояться? Бояться надо лишь бога, у него и защиту ищи. И Семен говорит:

— Учу школяров, что Белой Руси они сыны и слушать им посланцев черной веры не к чему. Истина лишь от московской митрополии исходит... Учу не забывать, как раньше встречали на Белой Руси черных незваных гостей...