Сладостный плен - [128]

Эрика, конечно, не в состоянии была предсказать будущее, однако, будучи девушкой проницательной, чувствовала, что любовь, которую они с Данте испытывают друг к другу, выпадает на долю человека лишь один раз в жизни. Она знала, какой мужчина ей нужен, а Фаулер намного превосходил все ее ожидания. Как бы ей хотелось развеять все его сомнения! Неужели Данте не догадывается, что он единственный человек на земле, способный сделать ее счастливой?

– Не нужно сравнивать нас с Мэгги и Домиником. Их брак был браком по расчету. Они поженились только потому, что женитьба эта была выгодна обеим семьям. А мы с тобой поклялись в верности друг другу, потому что любим друг друга, а не из-за какой-то финансовой выгоды. – Прерывисто вздохнув, Эрика одарила Фаулера обожающей улыбкой. – Я никогда не давала тебе повода сомневаться в моей преданности, Данте. Моя любовь к тебе безгранична. Ты стал для меня всем в этом мире. Я уже следовала за тобой на край света и обратно. Что еще я должна сделать, чтобы доказать тебе, что я люблю тебя больше всех на этой земле, что ты дорог мне больше жизни?

Выражение лица Эрики было таким искренним, а голос так трепетал от полноты ощущений, что у Фаулера не осталось никаких сомнений в том, что она его любит. Чувства, читавшиеся в этих бездонных голубых глазах, были достаточным тому доказательством.

– Знаешь, я никогда не мог довольствоваться лишь половиной. Мне всегда нужно было или все, или ничего. Можешь ли ты представить себе, как сильно я тебя люблю? – прошептал он и, подхватив Эрику на руки, понес ее к берегу.

– Так сильно, что ты будешь шептать мне эти слова, даже когда я стану морщинистой седой старухой? – поддразнила она его. – И когда я забеременею и стану круглой и неповоротливой?

В глазах Данте заплясали веселые искорки. Поставив Эрику на ноги, он провел руками по ее стройному телу.

– Я буду просто счастлив изучить всевозможные грани натуры Эрики Фаулер, – заверил он ее. – И должен тебе сказать, что изучать я их буду очень тщательно, – добавил он сладострастным голосом. – Боюсь, что для этого не хватит всей жизни. – Опустившись на мягкий ковер из сочной травы и потянув за собой Эрику, Данте улыбнулся обольстительной улыбкой. – Потуши этот всепоглощающий огонь, разгоревшийся в моем теле, моя очаровательная нимфа.

– Я всегда была рада это сделать и никогда тебе не отказывала, – прошептала Эрика дрожащим от едва сдерживаемого желания голосом. – Не откажу и на этот раз. Я люблю тебя, Данте, и всегда буду любить…

Она нежно обняла его, притянула к себе, и Данте закрыл глаза, отрешившись от всего земного и всецело отдаваясь восхитительной ласке. Каждый поцелуй, каждое прикосновение словно говорили: «Я тебя люблю». Эрика знала, что нужно делать, чтобы доставить ему удовольствие, и охотно демонстрировала свое умение. Фаулер чувствовал, что каждая клеточка его тела уже охвачена огнем. Нежный запах любимой кружил ему голову, с каждым прикосновением сердце все неистовее колотилось в груди. И столь мучительна оказалась эта сладостная пытка, что Данте не выдержал и тихонько застонал.

Глядя любимому в глаза, Эрика призывно приоткрыла губы, и он приник к ее зовущему рту. Обхватив Эрику за бедра, Данте осторожно вошел в нее. И Эрика, чувствуя, как огромная волна желания подхватила ее на свой гребень и понесла, с радостью ей отдалась. Она с наслаждением отвечала на жадные поцелуи Данте, на его такие сладостные и умелые ласки. Она будто растворялась в блаженной неге, вызванной безграничной, всеобъемлющей любовью. А страсть их становилась все неистовее, и пламя, пожиравшее их молодые тела, – все жарче, пока Эрике и Данте не показалось, что оно вот-вот спалит их дотла. Слова любви срывались с их губ, когда они, охваченные безудержной страстью, отдавались друг другу под покрывалом, сотканным из мерцающих звезд. Им чудилось, что они находятся в раю, что любовь их, прекрасная, как дивный сон, будет длиться вечно.

Эрика и Данте принадлежали друг другу всецело, без остатка. Каждый из них дополнял другого. Они прошли сквозь самые тяжкие испытания и завоевали право на счастье. Эрике хотелось оставаться в объятиях возлюбленного всю жизнь, так и лежать, глядя в его изумрудные глаза, согревавшие ей душу и заставлявшие сердце радостно биться.

Когда пламя страсти немного поутихло, Данте притянул Эрику к себе.

– Твои отец и брат сочтут меня негостеприимным хозяином, – прошептал он хрипловатым от только что пережитой страсти голосом. – Они впервые приедут на мою плантацию, а меня там не окажется и некому будет их встретить.

Эрика легонько поцеловала Данте в губы и провела рукой по его шероховатому лицу, словно хотела запечатлеть в памяти его прекрасные черты.

– Джентльмен никогда не стал бы уклоняться от встречи со своими гостями, – согласилась она и улыбнулась ему обезоруживающей улыбкой. – Однако тебя, Данте, можно назвать кем угодно, только не джентльменом. Так что пусть мои отец и брат еще несколько минут побудут без нас.

– Может, ты скажешь, почему мы не можем тотчас же вернуться домой? – спросил Данте. – Хоть я и не джентльмен, но все же имею некоторое представление о порядочности.