В голосе его прозвучала обида.
Губы Эрики скользнули по плечу Данте, ее полная грудь прижалась к его обнаженной груди.
– Такая причина, по которой мы можем отложить на время возвращение на плантацию, тебя устроит? – прошептала она, лаская его кожу горячим дыханием.
Данте удовлетворенно хмыкнул.
– Еще как устроит, – заверил он Эрику и, опрокинув ее на спину, оперся на локти, пристально вглядываясь в обворожительное лицо возлюбленной. – Я хочу еще раз очутиться вместе с тобой в раю, детка. А гостей пусть пока развлекают слуги.
Когда губы Эрики вновь прижались к его губам, душу Данте охватил восторг. Он обошел чуть ли не весь мир в поисках женщины, способной удовлетворить его страсть и разделить его любовь к приключениям. Но теперь, держа в объятиях эту черноволосую сирену, он уже не испытывал желания бороздить моря и океаны. Любовь овладела всем его существом, и, кроме любви к этой своенравной красотке, Данте ничего больше не было нужно. Приручать Эрику уже само по себе было интереснейшим приключением, и никакие богатства мира не могли сравниться с любовью, светящейся в ее глазах – этих таинственных голубых озерах. Ни одно путешествие не шло ни в какое сравнение с блаженством, которое охватывало его всякий раз, когда он прижимался к нежному телу Эрики.
И когда трепетный восторг переполнил их души, Данте почувствовал, что в груди у него вспыхивает неукротимый огонь, становящийся все горячее и горячее с каждым поцелуем и каждым прикосновением. Даря Данте свои обворожительные ласки, Эрика словно убеждала любимого в том, что они вдвоем – одно целое и останутся таковыми навек. И Данте, с наслаждением отвечая на эти ласки, чувствовал себя так, будто он уносится со своей возлюбленной к далеким звездам, мерцавшим в ночной мгле.
– Я всегда буду любить тебя, – прошептала Эрика.
Данте удовлетворенно улыбнулся. Он верил в Эрику, потому что смог поверить в любовь. Для него теперь и Эрика, и любовь были неотделимы…
