Сладостный обман - [21]

– И все-таки я очень боялся, что вы не придете, – сказал Кэвин, принимая у Эллен ее легкую накидку.

Посередине комнаты стоял хозяин таверны, увидев посетителей, он подобострастно поклонился.

– Ваш ужин будет подан немедленно, – угодливо проговорил он, вытирая толстые пальцы о передник и стараясь тайком рассмотреть Эллен.

Она подошла к окну и стала внимательно разглядывать улицу.

– Чем еще я могу быть полезен милорду? – заискивающе ворковал хозяин. – Может быть, желаете послушать баллады? Я могу прислать сюда певцов и музыкантов.

Кэвин открыл дверь, давая хозяину понять, что в нем больше не нуждаются.

– Благодарю, когда мне что-нибудь понадобится, я дам вам об этом знать, – раздраженно сказал он.

Выпроводив чересчур назойливого хозяина, Кэвин закрыл дверь и повернулся к своей спутнице. Она отошла от окна и смотрела на него. Эллен никак не могла подавить в себе влечение к совершенно незнакомому ей человеку. Он манил, притягивал ее к себе, и она ничего не могла с собой поделать. Но в то же время она понимала, что не может руководствоваться только чувствами. Сейчас, когда ее новая жизнь только-только началась, ей следовало быть крайне осторожной и никоим образом не выходить за рамки, предначертанные ей самой судьбой. И Ричард был прав, на каждом шагу Эллен могла подстерегать опасность.

Но разве могла она думать об опасностях, находясь рядом с этим влекущим к себе мужчиной? Эллен смотрела на него глазами влюбленной женщины. Ее взгляд был красноречивее всяких слов: она хотела любить и быть любимой.

Кэвин положил накидку Эллен на стул и снял свой плащ. Он был одет в рубашку из дорогого полотна, отделанную кружевами, и короткие штаны. Одежда очень шла ему. Она соблазнительно облегала его тело и подчеркивала его красоту и силу. От внимания Эллен не ускользнул крупный бугорок, выступающий из-под обтягивающих его бедра штанов. На ногах были высокие сапоги, каких в Англии никто не носил. «Наверное, в колониях теперь такая мода», – подумала Эллен.

Колониальный загар, тонкие усики и очаровательная улыбка делали лицо Кэвина неотразимо красивым. Его длинные пушистые волосы, блестевшие под лучами заходящего солнца, ниспадали до самых плеч. Эллен почувствовала непреодолимое желание коснуться его лица, и щеки ее вспыхнули. С большим трудом заставила она себя оторваться от его чарующего взгляда. Но, даже отвернувшись, она чувствовала, что он не сводит с нее глаз.

– Вы сказали, что совсем недавно приехали из колоний, – прервала Эллен напряженное молчание. – Мне часто доводилось слышать об Америке, но среди моих знакомых нет никого, кто бы бывал там, – проговорила Эллен, задумчиво глядя в окно. С улицы послышались крики и веселый смех, к таверне подъехала телега с подвыпившими студентами.

– У меня там земли, – ответил Кэвин, пододвигая стулья к столу. – В Мэриленде, – прибавил он. – Я плантатор.

Эллен обернулась и увидела, что Кэвин уже сидит за длинным, занимавшим добрую половину маленькой комнатки столом и снимает с принесенного ужина накрахмаленные салфетки.

– А правду говорят, что земли там пустынны и кругом никого нет, кроме аборигенов, таких же диких, как тамошние животные?

– Дикари и животные там действительно есть, – с улыбкой проговорил Кэвин. – Но земля там совсем не напоминает пустыню. Я бы сказал, что она прекрасна. Мне, во всяком случае, не доводилось видеть более красивых мест. А я попутешествовал по свету немало. – Он показал Эллен на стул: – Присаживайтесь, не то наш ужин остынет.

Ужин оказался изысканным: дымящийся луковый суп, утка с устрицами, сыр, хлеб с хрустящей корочкой и на удивление вкусный соус со сладким горошком. Кэвин принялся рассказывать Эллен о колониях, и она, совершенно очарованная его низким волнующим голосом, забыла о времени. Рассказ Кэвина был таким красочным, что Эллен порой казалось, что она видит перед собой и волны бушующего океана, и непроходимые заросли величественных лесов, и неописуемо красивые экзотические цветы, и колючий кустарник. Она расспрашивала Кэвина о людях, местных плантаторах, интересовалась, что их держит в такой дали, и он охотно отвечал ей.

Еще никогда ни с одним мужчиной Эллен не чувствовала себя так спокойно. Кэвин относился к ней как к равной. Иногда слова его были смешны, а иногда заставляли ее задумываться. Он обладал удивительным чувством юмора, умел подшучивать не только над окружавшими его людьми, но и над собой, и это придавало его рассказам определенную прелесть. Часто Эллен, не в силах себя сдерживать, радостно смеялась, поблескивая на Кэвина влюбленными глазами.

Вскоре в комнату вошла служанка; убрав остатки ужина, она внесла вазы с орехами и сушеными фруктами. Кэвин достал колоду карт, и они немного поиграли. Эллен нравилось играть в карты. Дома, в Хаверинг-хаузе, ее суровый отец запрещал дочери даже притрагиваться к ним, здесь же, в Лондоне, не без помощи Ричарда, она научилась неплохо играть и знала несколько игр.

Почти час они играли, попеременно обыгрывая друг друга. Эллен радовалась, как ребенок, смеялась и шутила. Кэвин тоже был очень весел. И только иногда он так красноречиво смотрел на нее, что ей становилось неловко. В такие моменты она, стараясь отвлечь его внимание картами, улыбалась, но улыбка выходила какой-то натянутой.