Сладостная жертва - [23]

— Неправда! Я бы никогда не смогла забыть Дэвида! Это все равно что сказать: я хочу забыть самое себя. Я пообещала, что с прошлым покончено, — так оно и есть, но Дэвид — это я, по крайней мере, часть меня, так же, как и я — часть его и всегда останусь ею.

— Как брат с сестрой, — процедил Джеймс сквозь зубы. — Да, вы росли вместе, но вам никогда не следовало и мечтать о том, чтобы стать любовниками. И — видит Бог — вы не можете ими быть!

— Я знаю это не хуже тебя! — выпалила Люси. — Мы оба это знаем! Но как я могу забыть его? Что ты мне прикажешь — сделать операцию на мозге, чтобы стереть его из памяти? Или никогда больше не возвращаться сюда? Но здесь моя семья, мой дом, и для меня это была бы слишком большая утрата. Я решилась даже на это, но все изменилось, когда Дэвид попал в аварию. Я не могла не вернуться — это же так очевидно! Я была нужна им, они надеялись, что мне удастся пробитьея к его сознанию. Иначе зачем бы им мне звонить?

— Да, этого я тоже, хоть убей, не пойму. Как они посмели просить тебя приехать? После того зла, какое они тебе причинили! Мне казалось, у них осталось хоть какое-то чувство приличия! Нет, твою тетю — ее я еще могу простить, даже отношусь к ней с большим уважением, и потом он — ее единственный сын, но его отца…

— Замолчи, ты не должен судить его! Одна только тетя Милли имеет на это право…

— А как насчет тебя? Бог мой, Люси, на твоем месте я не испытывал бы к этому человеку ничего, кроме пренебрежения!

Этого Джеймс мог и не говорить — Люси давно догадалась, что муж глубоко презирает Уильяма Грея, да и от дяди это вряд ли укрылось. Джеймс умел дать понять, что думает и чувствует. В суде это качество казалось настоящим даром судьбы — он мог разбить противника в пух и прах, не произнеся почти ни слова, но в жизни…

— Но ты не я, — пробормотала Люси. Оглядываясь назад, она вспомнила, какое испытала потрясение, узнав, что Уильям Грей и так унаследовали бы дом, поскольку Джеймс вовсе на него не притязал. Он получал весьма приличный доход, а его зять — учитель — зарабатывал не в пример меньше, так что Джеймсу это казалось вполне справедливым, особенно принимая во внимание то, что его сестра много заботилась об отце и ухаживала за больной матерью до того, как та умерла.

Раньше Люси надеялась на то, что они с Дженни подружатся, но при встрече поняла, что та вовсе не собирается одаривать ее своей благосклонностью.

Дженни училась вместе с Энн в школе, они остались подругами и до сих пор переписывались. Но ведь Джеймс развелся не по вине Люси, а еще за шесть лет до того, как они познакомились.

И тем не менее Дженни Кой обошлась с Люси крайне холодно, а отец Джеймса, по-видимому, так и не понял, кто она такая. Он упорно называл ее Энн и спрашивал, зачем она перекрасила волосы в черный цвет, когда ему так нравился их природный оттенок. Память совсем изменила этому человеку — потеряв жену, он утратил всякий интере к жизни…

— Возьми же себя в руки, — сказал Джеймс. — Захлопни дверь во вчерашний день. Ты живешь прошлым, и это не приносит тебе счастья.

— Но ведь любовь не перекроешь, как кран с водой.

— Ох, ты снова о Дэвиде? Я сыт им по горло, слышишь? Перестань, Бога ради, говорить о нем, думать о нем. — Джеймс взял ее лицо в ладони, и у нее опять началось сердцебиение — глаза его блестели, как темные звезды. — Ну тогда я сам выгоню из твоей головы воспоминания о нем, — пробормотал Джеймс и приник к ее губам — только на этот раз в поцелуе не грубом, а чувственном и глубоком.

И снова тело Люси предало ее, тотчас откликнувшись на волшебный поцелуй, не в силах противостоять закону собственной природы.

Закрыв глаза, Люси погрузилась в темноту, изогнулась и застонала — ею овладело безумное желание. Невероятное напряжение последних дней требовало выхода, Люси действительно нуждалась в разрядке, так что Джеймс достиг своей цели — заставил ее позабыть обо всем, кроме происходящего в данный момент.

Но тут их прервали.

Джеймс первым понял, что они не одни. Он насторожился и, оторвавшись от жены, поднял голову:

— Какого черта?..

Люси ощутила, как кто-то лизнул ее в лицо шершавым языком. Ее обнюхивали, тыкаясь носом в волосы.

Широко раскрыв глаза, она увидела темно-рыжую голову, карие глаза и зубастую пасть, оскалившуюся в счастливой улыбке.

Люси дико захохотала.

— Боже, а я-то думала, кто это может быть! Откуда ты прибежал, негодный пес?

Джеймс с неудовольствием рассматривал собаку.

— Это что, один из жителей фермы?

— Нет, он из деревенского ресторанчика. — Люси схватила пса за поводок, свисавший с ошейника. — Он, должно быть, сбежал, когда Пит вывел его на прогулку. Ты по дороге не встречал Пита Хьюза? Он хозяин ресторанчика — этакий седовласый великан, очень немногословный, что, правда, с лихвой восполняет его жена Мэри. Это его пес, и Пит обожает глупое животное.

— Один Бог знает за что, — проворчал Джеймс, вздыхая. — И часто он приходит навестить ферму?

— К сожалению, всякий раз, как удастся удрать от хозяина. Пит водит его по деревне на поводке — так велел полисмен, потому что этот дурашка гоняется за овцами. Нет, не нападает на них, а просто носится кругами, лает, и они жутко пугаются. Пару лет назад овца, собиравшаяся ягниться, в панике убегая от него, вывихнула себе ногу, и дядя Уильям сказал, что пристрелит пса, если увидит, что тот снова гоняется за овцами. Пит, должно быть, ужасно переживает, думая, что пес опять помчался сюда. Так что нам лучше отвести его на ферму и позвонить хозяину этого ходячего недоразумения.