Сладость мести - [47]

— Энн, дорогая, тебе нужно было просто быть тверже, — брови Вирджинии высокомерно приподнялись, — и поменьше сидеть дома. Это дурной тон.

— Бесполезно, мама. Я делала все, что полагалось, по моему разумению, делать. Я завтракала в ресторане "Ле Сирк", я посещала все благотворительные мероприятия, я даже взяла под опеку Нью-Йоркское историческое общество, которое заботится об их истории… и тем не менее он ее завел, эту девицу.

— Но, дорогая, у каждого мужчины есть любовница, или лошадь, или какие-нибудь другие заскоки. Так или иначе, это часть существования мужчины. — Она похлопала дочь по руке.

Энн всхлипнула.

— Но у него уже была любовница. Эта белая рвань — маникюрша. Но сейчас это совсем другое. Он берет ее с собой на все публичные мероприятия, мама, и все мои друзья душатся духами, которые носят ее имя.

Вирджиния пожала плечами и уставилась на подоконник: там стоял флакон с пеной "ФЛИНГ!". Это был самый ходовой товар в ричмондском универмаге. Правда, ее подругам из общества жен основателей хватало здравого смысла и такта не душиться этими духами. По крайней мере, когда они встречались с ней. Но все равно вокруг пахло только "ФЛИНГ!". О чем тут говорить, если она отыскала флакон даже в комоде Другой?

— Я пыталась, — продолжала тем временем Энн. — Но оказалась банкротом. После семнадцати лет совместной жизни он ушел от меня и малышки Энн. Я хочу лишь одного — чтобы меня оставили в покое. — Лицо Энн потемнело. — Я сделала все, о чем просил папа. Наше драгоценное имение в целости и сохранности, а теперь увольте! — и Энн зарылась лицом в подушку.

Вирджиния испугалась, увидев в глазах дочери боль и ненависть, ненависть… к самой себе. Она мягко взяла руку дочери, осторожно погладила ее. Через какое-то время Энн погрузилась в сон… опять в сон. Вирджиния наклонилась, тихо поцеловала дочь в макушку и на цыпочках вышла из комнаты. В дверях она едва не столкнулась с Другой, с мрачным видом дежурившей у материнской спальни, как рубенсовский мальчик-страж.

Гроза собиралась над Боксвудом. Олени кинулись в глубь парка, кролики зарылись поглубже в свои теплые, уютные норки, овцы испуганно сбивались в стада.

Гроза собиралась и в большой, обшитой деревом библиотеке Боксвуда с ее тысячей двумястами томами в кожаных переплетах и шестьюстами раритетными первоизданиями — большей частью из личного собрания Томаса Джефферсона, распроданного им в момент острой нехватки наличности. Виргинское семейство ВСЕГДА имело деньги, лошадей, табак и лес, пусть даже размеры и того, и другого, и третьего, и четвертого колебались в то или иное десятилетие. Иногда оно было стеснено в финансах, но земли у него всегда было в избытке. Открыть свое имение для платного посещения туристов, как это делали многие владельцы соседних усадеб, — до этого хозяева Боксвуда никогда не опускались. На всем протяжении между плантациями Шерли и Беркли вы можете купить билет — внести плату за вход, и молодые люди и девушки в костюмах соответствующей эпохи проведут вас по некогда жилым комнатам, не сделав исключение даже для спален.

И все было хорошо, да угораздило Вирджинию столкнуться с этим чудом коммуникабельности Кингменом Беддлом. Она с самого начала не скрывала от сына и мужа своего беспокойства по поводу дружбы с невесть откуда свалившимся Кингменом Беддлом, а также безрассудства, с которым они ввели его в свой круг истинных джентльменов. И вот теперь она рискует потерять все. Ее недалекие красавцы-мужчины, украсившие все полки библиотеки серебряными спортивными призами, выигранными на различных престижных соревнованиях, поддались обаянию кингменовского краснобайства и всегда раскрытого к их услугам кошелька, позволив неотесанному проходимцу с Севера, каким, в сущности, он оставался до сих пор, соблазнить их.

Вирджиния закрутила пальцами двойную жемчужную нитку на морщинистой шее так, что бусы врезались в кожу, оставив красный след. Все такая же величественно-горделивая, она нагнулась, чтобы засветить одну из китайских фарфоровых ламп с плафоном в форме ананаса (ананас — символ гостеприимства и радушия южан).

О-хо-хо! Если б только ее мужчины не были так радушны к этому напористому молодому человеку! На ее-то взгляд, он ничем не отличался от обычного продавца пылесосов. Однако муж, Джеймс, завсегдатай Ричмондского общества охоты на лис, и сын Джеймс II, страстный игрок в поло, решили, что он ниспослан им самим небом и являет собою Кингмена Картера наших дней. И этот Кинг-мен — человек-король совершенно обаял двух простодушных, недалеких спортсменов.

Джеймс II вился вокруг Кингмена, ухаживавшего за его сестрой, как влюбленный в хозяина щенок. А муж позволил настолько облапошить себя, что, позабыв о всяком здравом смысле и деловой сметке, разрешил зятю в течение нескольких лет вкладывать капитал в их фамильную Боксвудскую плантацию. Глупые простофили, млея от восторга, ездили вместе с "отличным парнем" Кингменом на псовую охоту, а после того как он стал членом их семейства и вошел в их тесное мужское братство любителей спорта, охоты и лошадей, они позволили ему запустить лапу в их наследственные земельные владения!