Сладость мести - [48]

От своего адвоката Сайруса Флеминга Вирджиния только что узнала о том, что значительная часть Боксвуда, включая усадьбу, парк и прилегающие угодья, рискует оказаться землей Беддла — "Беддллендом". Вирджиния должна остановить этого человека. Если надо, она костьми ляжет, утащит за собой в могилу Кингмена, но Боксвуд будет принадлежать только Рендольфам, чьими трудами он основывался и расцветал. Она стала хозяйкой Боксвуда, когда ей исполнилось семнадцать лет. Ее дети, Джеймс II, Энн и внучка Энн не должны остаться с носом, лишиться своего законного наследства, и никаким лже-"королям" или женщинам с прозвищем на манер французской проститутки не будет места на их исконной земле! Кингмен Беддл в роли хозяина Боксвуда! Какую бурю подняли бы тогда оскорбленные духи Боксвуда! Какой-то Кингмен Беддл, который не относится даже к числу ПСВ! (Каждый истинный виргинец знает, что ПСВ — это принятое для внутреннего потребления обозначение выходцев из Первых Семейств Виргинии.)

Вирджиния Берд Рендольф потянулась, чтобы погладить трясущуюся голову Скайлера, и обнаружила, что Лабрадор только что сходил по малой нужде на пунцово-красный восточный коврик. Бедный Скайлер! Он состарился настолько, что потерял всякий контроль над собой. Переложив пса на цветную софу из вощеного ситца, Вирджиния погрузилась в раздумья.

1971 год, 95-е шоссе, Виргиния

Красивый молодой человек, с мягкими курчавыми волосами, поправил узел красного галстука типа "нахал-триумфатор" и прибавил скорость. Затем правой рукой покрутил регулятор звука на портативном радиоприемнике. Джонни Кэш жалобно исполнял "Фальшивый тюремный блюз". Повинуясь внезапному порыву, он вывернул машину на обочину, к "Стаккиз", закусочной вроде тех, что на юге Штатов называют "Макдональдс". Он чувствовал себя чужаком среди этих милых, но дюжих официанток и в приступе ностальгии заказал жареную курицу в соусе, горячие, с пылу с жару, овсяные хлопья и кока-колу. Знакомый вид, знакомый вкус, только вот ОН другой.

Когда Карни Эббл сбежал из Хоупвелла, штат Виргиния, запрыгнув на ночной грузовой поезд, — а было это тринадцать лет назад, — все его имущество состояло из кожаной куртки и двадцатидолларовой банкноты, которую он стащил из кошелька своей "матери" Дримы Сью. Пусть с изрядной задержкой, но он вернулся — чтобы отомстить. Он точно знал, чего хочет, и жареная курица с хлопьями — это лишь цветочки. Ха, широкий яркий галстук, который сейчас красовался на его шее, один стоил больше, чем двадцать долларов. Да, он гнал из Канады по 95-му шоссе только для того, чтобы рассчитаться с прошлым.

Покончив с жареной курицей и хлопьями, молодой человек уже знал, что это единственная дань прошлому, единственное, что он может взять в свое запланированное золотое будущее. Отчалив от ресторана, он подумал и выехал на боковую дорогу, в сторону от главной магистрали, ведущей в Ричмонд, с ее пунктами взимания платы за проезд, — "ограбиловки", как они называли ее, тогда, когда четырнадцатилетним пацаном он, не имея прав, гонял на отцовском грузовике-пикапе, избегая сверхскоростных шоссе. Какое удовольствие нестись на полной скорости и без оглядки на какую-то там инспекцию! Он вел машину, как на автопилоте. Он знал эти дороги как свои пять пальцев, хотя не был здесь полных тринадцать лет. "Счастливые тринадцать лет", — засмеялся он и погнал машину, не обращая внимания на быстро поднимавшуюся вверх стрелку спидометра. Лишь глаза выдали его, когда он промчался мимо замусоренной площадки, где когда-то располагался городок аттракционов, — здесь он торговал "хот-догами" на палочке, крутил зрителей на чертовом колесе и в конце дня отсчитывал часть выручки своему отцу, Карни Эбблу-большому и его молодой жене Дриме Сью, известной также под именем Жирная Леди.

В отличие от других маленьких мальчиков, мечтавших о посещении цирка, он при всяком удобном случае убегал куда-нибудь подальше от него, зная всю изнанку жизни таких увеселительных городков с их случайными и непрочными связями, с их грязью и убожеством. Вот и сейчас на него пахнуло въевшимися в кожу запахами детства: французским жарким в сале, откупоренными банками с выдохшимся пивом, приторно-сладким ароматом пищевых красителей в сладкой вате и зловонием ослиного навоза.

Он умело удвоил скорость, делая теперь семьдесят пять миль в час на поворотах и ощущая себя, как велогонщик на треке, бросающий вызов законам всемирного тяготения. Кровь ударила в голову, но он все гнал свой "родстер", бросая его из стороны в сторону по грязной, глинистой проселочной дороге, ведущей к Ричмонду.

Он ощутил знакомое посасывание под ложечкой ("я же не здешний. Они никогда не пустят меня в парадную дверь"), когда черный, одетый в причудливую ливрею швейцар и белый мальчишка в комбинезоне направились к нему со стороны входа в роскошный Джефферсон-отель, чтобы встретить гостя. А вдруг они посмотрят сквозь него? Вдруг поймут, что он всего лишь бедный белый оборванец-мальчишка, который мог по неделям отсутствовать дома и никто этого не замечал?

— Осторожнее, сынок. А теперь припаркуй эту штуку в местечко получше! — Собрав всю свою смелость, крикнул Карни мальчишке, помахав перед ним десятидолларовой бумажкой.