Сладость горького миндаля - [30]

Мисс Палтроу, её горничная, в прошлом году уехавшая из замка, уверяла, что видела в старой части Блэкмор Холла ужасное существо, настоящего дьявола: размером с обезьяну, но с горящими волчьими глазами и злобной рогатой мордой. Неужели это он? Мисс Монмаут перепугалась до смерти и решила тогда вернуться в пансион на три дня раньше — лишь бы не оставаться в проклятом замке.

Не любила она и дядю — бесчувственного человека, никогда не понимавшего её и смеявшегося над всеми её страхами. Нынешнее пребывание в Блэкмор Холле она хотела бы считать последним, твёрдо решив никогда больше не возвращаться сюда после замужества.

Но всё вдруг пошло прахом. Эдварда Марвилла точно подменили: ласковый и любезный раньше, теперь он едва замечал её, вернее, просто откровенно избегал. Причину понять было нетрудно: всё дело было в крестной дочери графа, молодой герцогине Хантингтон. Это всё она…

Кэтрин видела взгляды Эдварда на леди Хильду и понимала, почему он не желал теперь говорить о помолвке. Он влюбился в герцогиню. Её светлость, конечно, была редкой красавицей, и чему тут удивляться, но Кэт не хотела отдавать любимого сопернице. Она не отдаст его. Не отдаст.

Она не знала, что делать: попытаться пробудить его ревность, строя глазки Грэхему или Хилтону? Но это было абсолютно невозможно: ни один, ни другой её вовсе не замечали, оба не спускали глаз с герцогини и тоже явно были влюблены в неё.

У мисс Монмаут хватало ума не кокетничать с Чарльзом Говардом, ибо она видела, что он тоже облизывается на герцогиню, а, кроме того, не хотела вступать в распрю с сестрой, зная её мстительный нрав и злопамятность. Хоть Сьюзен ничуть не влюблена в Говарда, она никогда ничего своего не упустит. Да и не нужен ей, Кэтрин, никакой Говард.

Она была бессильна.

Этого мало. С приездом герцогини у Кейт стало намного хуже со здоровьем: по ночам она задыхалась, болела голова, мучила слабость, по утрам она часто падала в обмороки, начался непонятный кашель, хоть она нигде не простужалась.

Леди Хильда со временем начала вызывать у неё откровенную неприязнь. Кэтрин не нравилось в этой женщине все: и её бесспорные достоинства, и малозаметные другим, но весьма доступные внимательному и пристальному взгляду странности. Герцогиня, декларируя на публику женственность и слабость, издеваясь над Жорж Санд, сама же обладала, однако, совершенно неженскими склонностями и прихотями. И не только охота и блестящее знание повадок лошадей и собак, не только удивительная меткость и явное, совсем неженское, бесстрашие удивляли в ней стороннего наблюдателя. Эдвард рассказал, как заинтересовали леди Хильду гробы в крипте Блэкмор Холла. Ни малейшего страха, ни тени испуга не обнаружила она, разглядывая черепа и кости, при одной мысли о которых Кэт замораживало от ужаса.

Кэтрин пугали обыкновения этой особы, пугал её и ужасный кот герцогини — отвратительное создание с дьявольскими глазами, а наблюдая пристрастными глазами за обращением леди Хантингтон с мужчинами, за её колдовским обаянием и властью над ними, мисс Монмаут начала сторониться герцогиню и даже побаиваться её.

Мисс Монмаут попыталась поделиться этим мнением с Эдвардом, но он, доселе всегда внимательно выслушивавший её, теперь был холоден и равнодушен и едва замечал её, поглощённый своими мыслями.

Сестра Сьюзен была чужда Кэтрин — лишённая душевности и романтичности, она была холодной и бездушной. Однако сейчас Кэт решила встретиться и поговорить с кузиной, надеясь, что её трезвомыслие поможет ей разобраться в ситуации. Она послала к ней свою горничную.

Сьюзен, кузина Кэтрин, была особой совсем иного склада: лишённой иллюзий и чуждой романтического вздора. Чарльза Говарда, ничтожного и слабохарактерного, она выбрала сама, ничуть не любя его, но хладнокровно видя в нём единственную возможность вырваться из Блэкмор Холла, который она ненавидела так же сильно, как и сестра.

Да, замок был ужасен. Приезжая сюда, Сьюзен боялась лишний раз покидать свои покои, везде ходила с горничной, с темнотой неизменно запиралась в спальне на два замка. Но ничего не помогало: здесь у неё постоянно ломило виски и опухали глаза, она плохо спала и зябла, а в прошлом году, разбуженная среди ночи странным шорохом, вскочила и с ужасом увидела, как задвижку окна пытается отворить когтистой лапой какое-то жуткое существо с горящими злыми глазами. Сьюзен тогда так перепугалась, что лишилась чувств, и это притом, что ни сентиментальной, ни чувствительной отродясь не была.

Происходящее в замке с того часа, как здесь появилась леди Хильда Хантингтон, нервировало мисс Сэмпл, но всё же куда менее, нежели сестру. Красавица-герцогиня ей не нравилась, ибо Сьюзен видела, что её присутствие пагубно для остальных женщин, но она достаточно здраво рассудила, что обстоятельства у неё и у леди Хильды совсем разные.

Сьюзен рассчитывала, что Говард, обречённый после свадьбы жить на её деньги, будет удобным и необременительным мужем. Брак этот целиком и полностью устраивал мисс Сэмпл. И чего бы ни добивалась её светлость, понятно было, что Чарльз Говард никогда не привлечёт её. Все эти дни, замечая, что Говард смотрит на леди Хантингтон точно голодный кот на сало, мисс Сьюзен даже улыбалась, понимая, что пока в замке гостят светские львы — Хилтон и Грэхем — ни Говарду, ни Марвиллу вообще ничего не светит. Но и покинь граф Нортумберленд и Арчибальд Хилтон замок, что может привлечь леди Хильду в человеке, которого сама Сьюзен выбрала именно за вялость натуры и слабость воли? Зачем её сиятельству это пустое и жадное ничтожество, когда к её услугам лучшие мужчины высшего общества?