Сладкие черные волны - [16]

Бранвен подсела к нему с осторожностью: она боялась самое себя, когда находилась рядом с этим мужчиной. Она совершала измену – и все же это было то, что ей продиктовали Древние. Раскроют ли они когда-нибудь свои мотивы? Ее горло сковало спазмом.

Тантрис нахмурился:

– Ты здорова?

– Все нормально, – ответила она.

Он оглядел ее.

– А синий тебе идет.

Лиф ее платья был глубокого синего цвета, да еще и украшен тонким серебряным шитьем. Обычно Бранвен считала это платье слишком экстравагантным для повседневного использования, но она надела его специально для Тантриса и подвязала косы подходящей лентой.

Взволнованная комплиментом, она отвела взгляд, садясь рядом с менестрелем у потухшего костра.

– Вот, – сказала Бранвен, протягивая Тантрису пирожок с беконом, который она стащила из кухни, когда Трева отвернулся.

Кернывман поднес его к губам, и, когда запах жареного мяса достиг его ноздрей, было такое впечатление, будто ему больно. Страх скользнул в груди Бранвен. Недостаток аппетита был ранним признаком лихорадки.

– А что насчет этого? – спросила она озабоченно и, достав из кармана несколько ядрышек фундука, уронила в его ладонь.

– Орехи? – Тантрис поднял голову. – Ты выбрала их специально для своего пациента-поэта? – сказал он, хотя сегодня утром его улыбка была менее самоуверенной.

Нервничая, она спросила:

– Что такое?

– Мы в Керныве считаем, что фундук полон поэтического вдохновения.

– Ой. У нас так же. – Она покрутила орех. – Я даже не подумала об этом.

Тантрис поймал ее взгляд и присел.

– Возможно, мы не такие уж разные, Керныве и Иверни. – Он бросил орешек в рот и начал жевать.

– Я бы не заходила так далеко, – сказала Бранвен.

Тантрис побледнел, закончив жевать.

– Я не так уж голоден.

Она боялась этого. Несмотря на всю логику, забота о нем превысила то, что Бранвен когда-либо испытывала к пациенту. Встряхнув головой, она снова осмотрела мужчину. Тантрис опустил свой взгляд на грудь, когда она ахнула. Теперь, когда он сел, на его новой тунике появилось свежее багровое пятно.

– Наверное, у меня кровоточащее сердце. – Он пожал плечами, затем нахмурился от боли.

– Это не смешно.

– Отчего же? Немного смешно.

– Нет, – резко сказала она. Накажет ли Другой мир Бранвен или ее королевство, если она не спасет жизнь человека, находящегося под его защитой? Она наклонилась ближе, очень близко, и нажала двумя пальцами на его тунику. Тантрис застонал. Рана закровоточила сильнее.

– Бальзам не помог. – Бранвен говорила бесстрастно – она научилась такому у королевы Эсильты, чтобы не расстраивать болящего. «Солги», – объясняла тетя Бранвен.

– Не думаю, чтобы какой-нибудь человек мог отказать тебе в этой просьбе. – То, как бегали его глаза, совсем ее расстроило. Тантрис оглядел ее. – Ты выглядишь взволнованной, – сказал он, откидываясь на камень.

– Я не волнуюсь, – солгала Бранвен.

– Тогда обеспокоена?

– Да, обеспокоена. – Она решительно улыбнулась и, с большой осторожностью, сняла с Тантриса тунику. Вся его грудь была в крови.

Бранвен был поражена. Вчера вечером она должна была зашить рану, но боялась, что ее будут искать в замке. Пациент Бранвен мог умереть из-за ее опрометчивости.

– Все будет в порядке, Эмер. Бывало и хуже.

– Ты видел много битв, как поэт? – Она издевалась над ним, пытаясь скрыть свой страх.

Его лоб прорезала глубокая морщина.

– Я способен владеть собой. Я веду свой род от великих воинов Картагона, – сказал Тантрис.

Уголки рта Бранвен поползли вверх. Осада Картаго в Аквиланской империи была легендарной. Порт управлял проливом Алиссар, и картагоны продержались более года, прежде чем город пал.

– Вот как? Твоя семья с южного континента? – спросила она, не только потому, что ей было любопытно, но и потому, что хотела отвлечь Тантриса, пока решала, как ему помочь.

– Предки моего отца прибыли в Керныв с легионами Аквилана.

Несмотря на поражение, воины Картагона были отмечены за храбрость и зачислены солдатами в армию Аквилана. На уроках истории мастер Бекк рассказывал воспитанницам, что империя Аквилана была настолько процветающей, потому что ее военные вознаграждали достойных, а не высокорожденных.

Пока Тантрис говорил, пошла более черная кровь. Бранвен сглотнула.

– Народ моей матери с полуострова Кернывак, хотя, – продолжал он, задыхаясь, – я – кернывман, до конца. – Он, казалось, защищался. Бранвен хотела бы знать, почему, но не хотела спрашивать, и ей не нравилось напоминать себе, что он – ее враг.

Тантрис зажмурился. Она коснулась пальцем темной крови, подняла ее к носу и понюхала. Солоноватая. Медлить дольше было нельзя.

Вытащив флакон из своего лечебного набора, Бранвен сказала ему:

– Выпей.

– Что это? – спросил он.

– Настойка.

Пальцы Тантриса плясали, когда он взял флакон; от его пальцев начало покалывать ее собственные.

– «Пыльца Клиодны» и кое-что еще, – сказала Бранвен, ударив камень об пол, чтобы разжечь огонь.

«Пыльца Клиодны» был розовым цветком, найденным у подножия деревьев в лесу, окружающем замок. Названный в честь королевы Другого мира, чье пение могло исцелять больных, порошок в умеренном количестве мог снимать боль.

Тантрис повертел все еще не откупоренный флакон.