Сладкая ловушка - [36]

Он поспешил извиниться: Ну что ты, Нина, зачем же так расценивать мое искреннее желание сделать тебе подарок? Прости, если обидел тебя. Ты что уже одеваешься? Ну ладно, ладно. Подожди я сейчас принесу по бокалу шампанского, и мы выпьем за мировую.

Грошев натянул брюки прямо на голое тело и вышел в соседнюю комнату. Налив шампанское, стал ждать, когда осядет пена, и он сможет долить фужеры до краев. И тут его внимание привлек подозрительный шорох в спальне. Стараясь не шуметь Грошев подкрался и из-за косяка двери заглянул туда, замерев от неожиданности: абсолютно голая девица суетливо шарила в его бумажнике. Плохо слушающимися и подрагивающими от спешки пальцами она вытащила пачку зеленых купюр и, отделив на глазок примерно половину, быстро засунула остаток обратно и положила на место.

Почувствовав неловкость, Грошев тактично вернулся к столу, решив сделать вид, что ничего не видел. Взяв фужеры, нарочито громко хлопая босыми ступнями по паркету, появился в спальне. Предупрежденная его шумным приходом, Нина уже стояла в стороне от серванта возле стула с одеждой и торопливо натягивала на себя юбку.

Увидев Грошева с фужерами, наполненными веселыми, устремляющимися вверх на свободу пузырьками, отрицательно покачала головой: Нет, я, пожалуй, больше пить не буду. Завтра с утра зачет и к тому же, если родители учуют запах, то неминуемо будет скандал.

Грошев понимающе кивнул:

— Хорошо, тебя проводить?

— Ну что ты, не надо. Доберусь и сама, я привычная.

Нина поспешно направилась к выходу.

— Постой, — окликнул её Грошев, — ты забыла свой футляр с чертежами. Девушка, услышав, что речь идет о стоящем рядом с диваном тубусе, облегченно вздохнула и, взяв черную продолговатую трубу за ручку поблагодарила: Спасибо, а то бы завтра пару схватила по начерталке.

И сделав над собою едва заметное усилие, с милой непосредственностью подошла и, чмокнув Грошева в щеку, произнесла интимным полушепотом: Мне с тобою было хорошо. Даже жаль уходить! Но надо.

И тщетно пытаясь обнаружить на милом девичьем личике хоть тень притворства, Грошев невольно восхитился: «Какая талантливая актриса пропадает в этой женщине! Если бы я сам не видел, как она у меня вытаскивала из бумажника доллары, то хоть сто человек тверди хором, что она воровка — не поверил бы!»

Дверь за гостьей захлопнулась, и было слышно как сомкнулись двери лифта, увозящего последнюю в его жизни любовницу. Грошев вернулся в спальню и, пересчитав оставшиеся в бумажнике доллары, иронично усмехнулся. По случайному стечению обстоятельств девушка взяла себе ровно пятьсот долларов, как он и предлагал.

«Ее поступок понятен: взяв предложенную мною валюту, она автоматически превращалась в обычную проститутку, а, украв ту же сумму, — просто ловко завершила рискованное приключение, обманув богатенького фирмача. И возможно завтра будет весело обсуждать в кругу подружек мои достоинства и недостатки».

И осознав, что его совсем не трогают насмешки глупых девчонок над собственной промашкой испугался: так отстраненно думать о себе может только человек, окончательно поставивший крест на своей дальнейшей жизни.

Грошев подошел к серванту и повернул к себе лицом фотопортрет Татьяны. Ему показалось, что теперь погибшая жена смотрит на него не с сочувственной жалостью, а с насмешливой издевкой, словно хочет сказать: Ну что отметился в очередной раз под кустом, блудливый кобель?

Не выдержав её пристального взгляда, Грошев отвернул фотопортрет жены к стене. Вновь суетливо, словно боясь передумать, взял пистолет и, сняв с предохранителя, приложил ко лбу. Холодный жесткий металл неприятно сморщил кожу, и он поспешно переместил дуло к груди, направив его прямо на сердце. Но палец совсем не хотел слушаться и сгибаться. На какое-то мгновение ему показалось, что усилием воли он все-таки заставил среднюю фалангу надавить на спусковой крючок, который начал медленно двигаться назад к рукоятке пистолета.

Но тут же, словно обжегшись, отдернул палец и быстро положил оружие на стол рядом с зелеными банкнотами валюты. Ему стало страшно, он сделал два шага назад подальше от опасного, похожего на детскую игрушку предмета.

Не в силах оставаться в бездействии Грошев нервно стал ходить вокруг стола.

«Я кружусь словно заведенная механическая игрушка, которая обессилено замрет как только пружина раскрутиться до конца. И некому вставить заветный ключик и оживить хорошо отлаженный механизм».

Грошев внезапно остановился пораженный неожиданным озарением: «А ведь мне совсем не хочется, чтобы кто-то вновь завел меня и заставил скакать по раз и навсегда очерченному кругу, ведущему в никуда. И зачем я себя обманываю? Разве завтрашняя встреча с бандитами может что-нибудь изменить?»

Грошев подошел и вновь взял в руки браунинг. Этот опасный предмет уже не пугал его, а казался тем самым ключиком, который, наконец, сможет остановить этот глупый и никчемный бег по кругу.

Взгляд Грошева упал на смятое одеяло: «Надо было отдать этой девке все мои деньги».

Он попытался воссоздать в памяти лицо недавно ушедшей студентки, но не смог, словно с момента любовного свидания прошло много лет и память строптиво отказывается воссоздать образ молодой женщины, подарившей ему последние плотские радости. На миг ему показалось, что это любовное свидание произошло с ним не в этой, а в какой-то другой привидевшейся ему в странном сне жизни.