Сладкая горечь слез - [80]
— Я не спорю с тобой. И не защищаю мут’а в отношении женатых мужчин. И полигамию, в любой форме. Не причисляй меня к ханжам и лицемерам. Я был всего лишь мальчишкой. Но играл во взрослого. По-своему пытался принимать ответственность за свои поступки. И готов был к этому. Если бы Анжела позволила. Джо — моя дочь. Я не стыжусь этого. И не стыдился бы тогда, расскажи мне Анжела обо всем. Джо — моя дочь, и я намерен относиться к ней точно так же, как относился бы к остальным своим детям, если бы они у меня были.
— Если бы были? Ты скоро женишься, Садиг, у тебя будут дети от Акилы. Иншалла.
— Нет. Мы обсудили эту проблему. Я рассказал ей о Джо. У Акилы уже есть двое своих детей. А я больше не хочу.
— Ты рассказал о Джо Акиле, — вздохнула мама. — Рассказал деду. Я, кажется, единственная, кто ничего не знал.
— Я… прости. Я не мог об этом сказать по телефону.
— А почему обязательно по телефону? За все эти годы, Садиг, ты ни разу не навестил меня.
— Как и ты.
Долгая пауза.
— Послушай, — прервала молчание мать, — а как же Акила и ее дети? Если Джо унаследует все твое имущество?
— Ей останется ее мехер. Этого будет более чем достаточно. И я открыл счета на имя ее дочерей. Если я умру, они не останутся без средств.
— Упаси Господи! — поежилась мать. — Как это мы вышли на такую мрачную тему?
— Ты начала меня дразнить.
— Напомни при случае, чтоб я никогда впредь не подтрунивала над тобой. Господи, ну какой же ты мрачный тип, Садиг. Когда ты женишься?
— После окончания Мухаррама.
— А женские меджлисы здесь все еще проводят?
— В этом году нет. С тех пор, как ушла от нас Дади. Возможно, в следующем. Когда в доме появится хозяйка.
— Ох, — устало зевнула мама. — Теперь и меня что-то сморило.
— Ступай, вздремни.
— Да, пожалуй.
Вечером пришел Джафар. Он жил в доме напротив с женой и детьми. И с родителями. Они частенько заходили, почти каждый день, повидаться с Дада. В тот день, наверное, с трудом сдерживались, чтобы не примчаться с утра пораньше — поглазеть на моих гостей.
— Дина, как мы рады тебя видеть! Сколько же лет прошло! — восклицала тетушка Фупи-джан.
— Асма. И вправду давно не виделись. — Улыбку матери я назвал бы настороженной.
— А это, должно быть…
— Джо. Это Джо, — перебил я Джафара. Не понравилась мне ухмылка, таившаяся под ослепительной дружеской улыбкой.
— А, да. Джо. Приятно наконец познакомиться. — Джафар повернулся ко мне и продолжал на урду: — А она красотка, Садиг, эта твоя тайная американская дочка. Перевернула твою жизнь с ног на голову.
— Это совсем неплохо, Джафар, — встряла его жена, Хасина, тоже на урду. — Надеюсь, новый Садиг сумеет повлиять и на тебя. Дети, идите-ка сюда, — поманила она своих ребятишек. — Познакомьтесь с сестрой.
Пришлось вмешаться, пока мои родственнички вконец не подставили себя.
— Джафар, Хасина. Джо говорит на урду.
Забавно было наблюдать за лицом Джафара, пока он прокручивал в памяти все сказанное, прикидывая, не успел ли обидеть присутствующих.
Фупи-джан присела на диван к маме. Пощупала подол платья своей бывшей невестки.
— Дорогая моя Дина! Мы должны с тобой пройтись по магазинам. Ты чересчур скромно выглядишь в этих старомодных нарядах. Длинные камизы давно не носят. Мини, мини и только мини. А эти твои шальвары[129] — категорически нет. Вот погляди, — она продемонстрировала собственные штаны, — вот это шальвары.
— Это? Но, Асма, это же обычные брюки!
— Вот именно! Хасина, — повелительно окликнула она невестку, — мы просто обязаны отвести Дину в магазин. Как можно скорее. У моей невестки безупречный вкус, Дина. Она разрабатывает модели для всех модных бутиков. И даже участвует в выставках.
— Но… — тихонько проговорила мама, — сейчас ведь Мухаррам, Асма.
— Не будь такой старомодной, Дина, — легкомысленно отмахнулась Фупи-джан. — К тому же одежда — это необходимость.
— Что скажешь, Джо? — улыбнулась мама. — Пойдем по магазинам? Завтра?
— С удовольствием.
Два дня спустя — когда после нескольких походов по бутикам и дизайнерам в сопровождении Фупи-джан и Хасины мамин гардероб полностью обновился, а Джо в своих новых костюмах, словно в камуфляже, слилась с окружающей средой (тетушка категорически настаивала: «Это мой подарок, Джо! Ты все же моя внучатая племянница! Дитя этого рода!») — я наконец остался наедине с Джо.
Мама гуляла по саду. Джо устроилась в кресле на террасе, поближе ко мне. В отличие от прошлой нашей беседы один на один, когда она, присев на самом краешке стула, готова была упорхнуть при малейшей тревоге, сейчас она сидела спокойно и расслабленно, небрежно раскинув руки.
— Итак, когда ты успела выучить урду? — начал я. — И каким образом? И зачем?
— В колледже я собиралась изучать африканские языки, чтобы стать миссионером. Как бабушка. Но… сразу после встречи с тобой… точнее, именно из-за встречи с тобой сменила специализацию на урду. И арабский.
— И арабский? Вот это да. На урду ты говоришь очень хорошо. Моя мать сказала… в аэропорту еще… что ты уже бывала в Пакистане?
