Сладкая боль - [8]

Стив осторожно высвободил руку и протянул ее Ринку.

— Рад знакомству с вами, мистер Ланкастер.

— Зовите меня просто Ринком, — сказал тот, и они обменялись крепким рукопожатием. — Вы давно здесь работаете?

— Чуть больше года.

Ринк посмотрел на сестру, что-то припоминая.

— Да-да, Каролина мне писала о вас.

— Ой, Ринк! Знаешь, что вчера случилось? Наша кобыла ожеребилась! — принялась воодушевленно рассказывать Лаура Джейн. — И угадай, кто принимал жеребенка? Стив!

— Э-э… мне, пожалуй, пора взглянуть, как они там… — смущенно пробормотал конюх.

— Может, сначала выпьешь чайку с тортом? — предложила экономка.

Стив покосился на Ринка и отвел глаза.

— Нет, спасибо. Надо проведать жеребенка.

— Стив, можно я утром тоже приду на него посмотреть? — простодушно спросила Лаура Джейн, снова беря его за руку.

— Конечно, — ласково улыбнулся конюх. — Малыш будет скучать без тебя.

— Спокойной ночи, Стив! — крикнула девушка, когда конюх, прихрамывая, направился к черному ходу.

— Спокойной ночи, Лаура Джейн! — Стив прикоснулся к полям соломенной шляпы и исчез в темноте.

Ринк задумчиво глядел ему вслед, держась за ручку стеклянной двери. Хейни засуетилась, раскладывая по блюдцам большие куски орехового торта и щедро украшая их ванильным кремом.

— Я не буду, Хейни, — предупредила Каролина. — Спасибо, но я лучше пойду к себе. У меня сегодня был тяжелый день.

— Тебе нездоровится, да? Может, лекарство какое дать? — забеспокоилась экономка.

— Нет-нет, мне нужно только выспаться — и все будет нормально, — заверила ее Каролина и, поцеловав на прощание Лауру Джейн, сказала:

— Спокойной ночи! Завтра мы поедем в больницу, и ты повидаешься с папой.

— Спокойной ночи! Правда, хорошо, что мой брат вернулся, Каролина?

— Конечно, — Каролина спокойно выдержала насмешливый взгляд Ринка. — Хейни приготовила для твоего брата комнату. Доброй ночи, Ринк!

И, не дожидаясь ответа, она опрометью кинулась к лестнице. Ей было тяжело находиться с ним в одной комнате. Да и потом, Лаура Джейн и Хейни, после смерти Map лены заменившая осиротевшим детям мать, наверняка хотели поговорить с Ринком без посторонних.

Персидский ковер, устилавший пол в холле второго этажа, заглушал звуки ее шагов. В спальне царил полумрак. Горели только два ночника, но Каролина поспешила их выключить. Ей не терпелось погрузиться в темноту и забыться.

Из большого окна был виден зеленый склон, спускавшийся к реке. Луна недавно зародилась, но даже в свете бледного полумесяца вода отливала серебром, В природе царил покой, а в душе Каролины бушевала буря. За один день она трижды испытала потрясение. В первый раз — когда узнала, что ее муж со дня на день умрет. Затем догадалась про Стива и Лауру Джейн… И вот увидела Ринка…

Каролина со вздохом отошла от окна и принялась раздеваться. Налив в ванну горячей воды, она погрузилась в ароматную пену, закрыла глаза и… наконец дала волю слезам. Господи, как же ей было жалко Роско! Он так плохо себя чувствовал, но упорно отказывался сходить к доктору. Впрочем, неудивительно. Деятельные мужчины ненавидят болеть. Да, пожалуй, скорый конец — это благо. Было бы слишком жестоко, если бы энергичный, самолюбивый Роско оказался на долгие месяцы прикованным к больничной койке и мучился сознанием собственного бессилия…

Каролина лежала в ванне, пока слезы на ее щеках не высохли, а вода не остыла.

Пора было ложиться спать. Дом уже затих. Она сняла с кровати покрывало, устало опустилась на матрас, и вдруг… в дверь тихо постучали. Каролина подскочила как ужаленная.

Выглянув в щелочку, она напряженно всмотрелась в темноту.

— Ты зачем пришел?

— Чтобы поговорить с тобой.

Ринк по-хозяйски распахнул дверь. Каролине пришлось сделать шаг назад и впустить его в спальню. Устроить скандал она не решилась из страха переполошить весь дом. Ринк замер посреди комнаты и медленно повернулся, осматриваясь. Затем подошел к окну и прикоснулся к занавеске, словно проверяя на ощупь, та ли это ткань, что запомнилась ему с детства. Взгляд его упал на пузырьки и флакончики, расставленные на старинном туалетном столике, потом скользнул наверх — туда, где висело зеркало. Кого он надеялся там увидеть? Маленького мальчика, каким был когда-то?

— Эта комната принадлежала моей матери, — вдруг негромко сказал Ринк.

Каролина нервно стиснула руки.

— Знаю. Мне здесь тоже нравится. Это моя любимая комната.

— Ага, она как будто бы специально для тебя создана, — ухмыльнулся Ринк, глядя на отражение Каролины в зеркале. — Впрочем, и моя мать смотрелась здесь прелестно. Эта спальня дышит женственностью.

Каролине стало не по себе под пристальным взглядом, который откровенно раздевал ее. И хотя Каролина была в ночной рубашке до пят и в домашнем халате, ей показалось, будто она стоит перед Ринком обнаженная. А главное, он думал о том же самом! Она в этом нисколько не сомневалась.

Глаза Ринка дерзко шарили по ее телу, останавливаясь на груди, на талии, на бедрах. И, словно откликнувшись на молчаливый зов, она затрепетала от желания. Затрепетала, проклиная свою чувственность, но не в силах совладать с собой. Темно-золотистые глаза Ринка творили с ней что-то невероятное.