— Вы уверены, док?
Хирург утвердительно кивнул:
— Сожалею, миссис Ланкастер, но случай запущенный.
— И… никакой надежды?
— Увы, мы можем лишь избавить мистера Ланкастера от боли. — Врач дотронулся до плеча Каролины и со значением поглядел на мужчину, стоявшего рядом с ней. — Крепитесь, это продлится недолго. От силы пару недель.
Каролина молча кивнула и поспешно отвернулась, пытаясь скрыть слезы.
Доктор мучился сознанием собственного бессилия. Когда родственники больных, услышав страшный приговор, впадали в истерику, ему удавалось сохранить хладнокровие. Но то, что эта хрупкая женщина так мужественно восприняла печальную весть, совершенно выбило молодого врача из колеи. Он вдруг ощутил себя неопытным юнцом, а ответственность, лежащая на нем, показалась ему непосильной ношей.
— Если бы мистер Ланкастер своевременно прошел обследование, то, может быть… — подавленно проговорил хирург.
Каролина покачала головой.
— Он не хотел. Я с самого начала, как только он впервые пожаловался на боли в желудке, уговаривала его обратиться к вам. Но он все отнекивался — уверял, что это простое несварение.
— Да, Роско не переупрямишь. Это всем известно, — подал голос спутник Каролины Ланкастер — адвокат Грейнджер Хопкинс. Он ласково взял Каролину за руку. — Скажите, доктор, миссис Ланкастер может с ним увидеться?
— Действие наркоза закончится через несколько часов, уже к вечеру, — ответил врач. — Я бы советовал вам поехать домой и отдохнуть.
Каролина кивнула, и адвокат Грейнджер, друг семьи Ланкастеров, повел ее к выходу. Они ждали лифт в тяжелом молчании. Известие о том, что дни Роско сочтены, оглушило Каролину, но в глубине души она уже знала приговор. Жизнь никогда ее не баловала, поэтому наивно было бы надеяться на положительные результаты биопсии и тешить себя мыслью, что у Роско ничего страшного нет, что это обыкновенная язва…
— Как вы себя чувствуете? — тихо спросил Грейнджер, когда двери лифта закрылись, оградив их от посторонних взоров.
Каролина прерывисто вздохнула:
— Как может чувствовать себя женщина, узнав, что ее муж скоро умрет?
— Да-да, конечно. Извините.
Каролина подняла на него глаза и печально улыбнулась. Грейнджер тут же растаял. Ее улыбка неизменно трогала сердца мужчин и женщин.
— Не сердитесь, Грейнджер. Я не могу вам передать, как я рада, что вы наш друг.
Они шли по вестибюлю недавно отремонтированной больницы. И больничный персонал, и посетители, узнав жену Ланкастера, спешили отвести глаза. В их взглядах читалось любопытство, однако лица были почтительными. Все уже знали… В маленьких местечках типа Уинстонвиля весть о том, что самый богатый его житель вот-вот умрет, разносится с молниеносной быстротой.
Грейнджер проводил Каролину до машины и распахнул перед ней дверцу. Она села за руль, но не торопилась повернуть ключ зажигания. Каролину обуревали тягостные, тревожные мысли. Теперь ей предстоит взять на себя столько печальных обязанностей. Что же надо сделать в первую очередь?
— Нужно сообщить Ринку.
Каролину словно проткнули ледяной иглой. «Ринк, Ринк», — оглушительно прозвучало в ушах. Боль была такой сильной, что она не могла пошевелиться.
— Каролина, вы меня слышите? Я сказал…
— Да, я слышала.
— Перед операцией Роско взял с меня слово, что, если диагноз будет неутешительный, я свяжусь с Ринком.
Красивые темно-серые глаза Каролины посмотрели на адвоката в упор.
— Он просил вас связаться с Ринком?
— Да. И я обещал это сделать.
— Странно… Я думала, они никогда не помирятся.
— Роско умирает, Каролина. Он, наверное, догадывается, что уже не выйдет из больницы, и хочет повидаться с сыном перед смертью.
— Но они двенадцать лет не виделись и даже не разговаривали, Грейнджер! Я не уверена, что Ринк согласится приехать.
— Согласится, когда узнает все обстоятельства.
Неужели? О Господи, неужели Ринк приедет? И она увидит его вновь?.. Как-то он теперь выглядит?.. Все было так давно… С тех пор прошло двенадцать лет!.. Каролина судорожно сжала руль «Линкольна». Ладони ее увлажнились от волнения. Да что ладони! Она вся покрылась холодной испариной.
— Не волнуйтесь, — сказал Грейнджер, почувствовав ее смятение. — Разговор с Ринком я возьму на себя, это будет вполне уместно, ведь вы же не знакомы с ним.
Каролина не стала его переубеждать. Все эти двенадцать лет она от всех скрывала свое знакомство с Ринком, теперь ей незачем открывать свою тайну.
— Спасибо за все, — благодарно улыбнулась она и накрыла ладонью руку Грейнджера.
Некрасивое, длинное лицо адвоката напоминало морду борзой. Щеки обвисли, словно шары, из которых выпустили воздух. Когда Каролина дотронулась до его руки, Грейнджер покраснел, как мальчишка. Лохматый и сутулый, он казался добродушным тюфяком и мямлей, но его карикатурная внешность была обманчивой. Грейнджер обладал острым, изворотливым умом, что, впрочем, не мешало ему оставаться честным до щепетильности.
— Я всегда рад помочь, Каролина. Вы только скажите.
Каролина покачала головой. Уже одно то, что он вызвался сам поговорить с Ринком, было для нее огромным облегчением. Она бы не справилась с этим сама.
— Мне придется сообщить правду Лауре Джейн. — Серые глаза наполнились слезами. — Господи, как тяжело!
