Слабое утешение - [16]

– Я же о тебе забочусь, – отработанно улыбнулась Фелиция. – Не хочу, чтобы ты пострадал.

Сэм прищелкнул языком. А за Фелицией нужен глаз да глаз, отметил он про себя.

– Как ты тут что-то находишь? – сменил он тему. – Бардак же натуральный.

– У себя я могу найти почти что угодно.

– Видишь, я вас обеих едва знаю, – сказал Сэм. – Мы познакомились всего несколько дней назад. Вэнди встречается с кем-нибудь?

– Ты на нее запал?

– Разве мы втроем не ходили в гей-бар в субботу?

Фелиция пролистала таблицу.

– Не видишь ничего, связанного с ледяными скульптурами? – спросила она. – Глянь под тем горшком с крокусом.

Сэм приподнял горшок с цветком и увидел под ним клейкий листочек для заметок. Прочитал вслух данные по доставке.

– Вэнди ни с кем не встречается, – ответила наконец Фелиция. – Сама говорит, что хотела бы, но каждый новый парень, с которым она знакомится, чем-то да не подходит. В этом году она месяца три встречалась с типом по имени Хиро. Кинорежиссер, и, должно быть, с трастовым фондом, потому что, видит бог, его фильмы не окупаются. Мы чуть со скуки не померли, пока смотрели его документалку «Стирка в Нонантаме», про развратника, который владел прачечной в Ньютоне. Дурное кинцо, доложу я тебе, а сам Хиро угрюмый и капризный, носил футболки в облипку. Правда, никого симпатичнее я не встречала. Я готова была исполнить любое желание Хиро, а Вэнди бросила его сразу, как мы досмотрели фильм. Типа картина показала его ограничения.

– Как насчет тебя? – спросил Сэм. – Ты-то должна с кем-то встречаться.

– Иди ты, – отмахнулась Фелиция. Она как будто снова потеплела к нему. – Я всю жизнь сбоку припека, и мне нравится. Меня никто не замечает. И потом, мы вроде все обсудили тем вечером. Я встречаюсь со старикашкой. Он везет меня во Францию, помнишь?

– Помню, – подтвердил Сэм. – А у меня богатый папенька, который платит за квартиру в Бэк-Бэй. Нам обоим мечтать не вредно.

– Папика ты без проблем подцепишь.

– Возможно, стоит этим озаботиться, – сказал Сэм.

В прежних жизнях Сэм жил за счет состоятельных мужчин и женщин. Много раз. И извлек из этого уроки. Уяснил, как далеко может завести смазливая мордашка, когда это надо, с мужчинами и женщинами, с натуралами и геями. В этом он был без предрассудков. Он научился считывать ситуацию и не брезговать возможностями, когда они предоставляются, усвоил, что скука может привести к жадности, а жадность почти всегда приводит к разоблачению. Не подбей он Эллен захватить компанию, жил бы до сих пор в Сан-Франциско, гоняя с подушки кошаков. Ведь знал же, с самого начала, что Зак своего без боя не отдаст.

У Фелиции зазвонил телефон. Она ответила и с минуту слушала абонента.

– Не понимаю, при чем тут я, – произнесла она наконец, а после очередной паузы добавила: – Вы облажались, вам и разбираться!

Нажав отбой, она уронила голову на стол.

– Фотограф, – простонала она. – Ее перехватили. Надо найти кого-то другого. О боже, боже, боже, как мне быть? Список дел уже длиной с мою руку. – У нее снова зазвонил телефон. – Что? – спросила она и, выслушав собеседника, снова нажала отбой. – Господи, а это была доставка мебели, – объяснила она. – Будут через пять минут, на два дня раньше запланированного срока. Иди наверх. Ничего не подписывай, пока все не выгрузят, и смотри, чтобы не поцарапали полы.

– Думаю, с этим я справлюсь, – заверил ее Сэм. – И позвони фотографу. Пусть пришлет помощника и как-нибудь это компенсирует, иначе ты напишешь о ней плохой отзыв на Yelp! Всегда срабатывает. Давай вечером погуляем, только ты и я. – Не стоило забывать, что лучше оставаться другом Фелиции. – Я напишу.

Дотянувшись до ее списка дел, он вычеркнул пункт «Столы и стулья», а затем направился вверх по узкой лестнице и, поднявшись из влажного подвала в холл, где активность достигла точки кипения, глубоко вдохнул свежего воздуха. Он встретил фургон доставки и проследил, как разгружают и расставляют мебель. Когда грузчики уехали, он взглянул на мраморную лестницу, воображая, как слоняется из комнаты в комнату, копается в ящиках столов, валяется на кроватях, сидит на подоконниках, уже будучи частью этой жизни. В бальной зале он топнул пяткой по паркетному полу. Провел ладонью по стенным панелям. Коснулся обоев цвета золота и слоновой кости. Пригасил хрустальные люстры. Сделал несколько вальсовых шагов с воображаемым партнером, закрыл глаза и представил, что комната полна одетых с иголочки людей. Струнный квартет наигрывал Моцарта. Сэм скользил по комнате, придерживая партнершу за талию, наклонился с ней к полу, когда музыка вышла на крещендо. Все смотрели только на них. Все хотели быть им или с ним, а ему лишь нужно было продолжать представление.

– Вот ты где.

Сэм остановился. В дверном проеме стояла Вэнди Ричардс, а льющийся через французские двери солнечный свет озарял ее темные глаза и утонченные черты. Она и правда была красивая, это видел даже Сэм. Вэнди похлопала в ладоши, так что от стен пустой комнаты отразилось эхо. Сэм залился краской, в кои-то веки искренне.

– Провалиться мне… – сказал он.

– Не смущайся. Мы этой комнатой пользуемся не так уж часто. Может, ты найдешь ей применение.