Слабое место жесткого диска - [17]

До входной арки, черного входа, ведущего в парк, и сейчас, разумеется, закрытого, я добрался благополучно и беззвучно, никем, кажется, не замеченный.

Если они вошли сюда, то как же они это сделали?

Поискав возможный вход, я практически сразу же обнаружил, что два железных прута в ограде в десяти метрах слева от входа широко раздвинуты чьей-то богатырской рукой; между ними не составляло труда протиснуться и более дородному человеку, чем я. Очевидно, этим ходом пользовались часто – судя по протоптанной тропинке.

Я внимательно огляделся, прислушался и, не заметив ничего подозрительного, пролез за ограду.

Это была самая дальняя часть парка, что находилась вдали от прогулочных сквериков, она скорее напоминала дремучий темный лес, куда нежданно-негаданно затесались несколько скособоченных, покрашенных в серый цвет одноэтажных строений, – склад, домик лесника, еще что-то…

Колонны беглых проституток нигде не было видно и даже слышно.

На всякий случай я пробежался по когда-то аккуратной асфальтированной дорожке, выискивая незаметные с первого взгляда тропинки. Не найдя ничего похожего, я вздохнул и направился вперед по дорожке.

От этого прямого пути, как оказалось, через некоторое время отступала тропинка.

Что-то подсказало мне, что идти нужно именно по ней. В этот момент раздалось придушенное мужское: «Держите, суку!» и вслед за тем сухой хлопок пистолетного выстрела через глушитель.

Рванувшись в сторону, я пропустил появившийся из-за поворота вихрь, бывший, кажется, проституткой Ирой, на всех парах мчащейся вперед, не разбирая дороги, схватил свой «макаров» на изготовку, шагнул навстречу выворачивающему из-за угла верзиле из тех, пришедших к моей машине, и выстрелил в упор, не успев как следует подумать.

Грудь его расцвела чернеющим в ночи цветком, грохот моего необремененного глушителем выстрела прокатился по всему парку, я снова отступил в колючие высокие кусты осенней смородины, скрывавшие меня с головой, услышал женский крик, звук удара, и, понимая, что сейчас все кончится, и мне некого, кроме сбежавшей Ирины, будет искать для очаровательной Мадам Наташи, бросился вперед, заслоняясь левой рукой от бьющих по лицу ветвей. Выскочив на истоптанную небольшую поляну с покосившейся деревянной беседкой, я инстинктивно прыгнул влево, обернулся, не опуская пистолета, и увидел стремительно разворачивающегося низенького, в руках которого блеснул черный пистолет, а в глазах – недоумение и страх; он вскинул оружие, а я выстрелил, как на стрельбище.

Он начал валиться с жутким перекошенным лицом, прямо на сгрудившихся девиц – Катечку, Марину и Машу, на которых брызнули кровь и мозги из простреленной головы мужика.

Тот наконец-то упал и замер в нелепой позе убитого, окончательно и бесповоротно мертвого человека.

Воцарилась немая сцена.

– Е… твою ма-ать… – минуты три спустя протянула потрясенная Катечка, сообразившая, что в них стрелять я не намерен, а потому пока что они живут. И тут же, как по команде, девочки стали вытирать со своих лиц все это месиво.

– Где же ваша благодарность? – спросил я, опуская, кстати, пистолет и, так же устало, как они, вытирая рукой пот. Колени, между прочим, были словно ватные.

– Э-э-э… – содержательно ответила Катя, лихорадочно раздумывая, чего бы такого сказать или сделать. Мне захотелось открыто ядовито усмехнуться. Судя по всему, мы просто поменялись ролями.

– Спасибо, – ответила Марина, и в голосе ее я разобрал огромное облегчение.

– Спасибо, – подтвердила Маша, изо всех девиц единственная, сохранившая видимое спокойствие.

Но и к сученьке Катечке возвращались ее привычные решительность и наглость.

– Ты чего тут делаешь? – спросила она.

– Вас спасаю, – нервно хмыкнул я, все еще не в силах прийти в себя после убийства двух человек.

– Что будешь с нами делать-то? – спросила Маша, обращаясь ко мне, как к хозяину положения.

– Надо Ирку искать! – взволнованно вставила Марина.

– Ну вот что, – решился я, понимая, что на мои два выстрела весь парк в ближайшие минут двадцать наводнится милицией, которая довольно скоро обнаружит тела.

– Что? – невежливо спросила нервная Катечка, дергая плечом в волнении.

– Займемся вашим спасением, – решился наконец я.

– Нашим спасением? – удивились все трое.

– Это как? – уточнила Катя.

– Вы в моей машине отпечатков не оставляли? – осведомился я, отвечая вопросом на вопрос.

– Я проинструктировала, – утвердительно кивнула заинтересованная поворотом быстротекущих событий Катечка.

– Тогда марш искать Ирину, а с ней срочно ко мне домой. Я дам вам ключи, мой адрес, надеюсь, помните. К утру пешком дойдете.

Она с изумлением уставилась на меня и, сузив глаза до состояния щелок, с холодной подозрительностью осведомилась:

– С чего ты взял, что мы станем тебя слушать?

Я издевательски улыбнулся в ответ.

– Да мы по дороге убежим! – хмыкнула Катя, явно вызывая меня на ответную реакцию.

Я улыбнулся еще более издевательски, выразительно посмотрев на часы.

– Да кто ты вообще такой? – взорвалась предводительница отряда шлюх, сжимая в ярости кулаки и подаваясь вперед.

Тут-то и наступил мой звездный час.

– Вы причастны к убийству Павла Петровича Огородникова, клиента публичного дома Мадам Наташи, а также к похищению ста пятидесяти тысяч долларов («Сколько??!!» – прошипела совершенно белая Катя, вбирая мои слова, словно иссушенная долгим одиночеством губка) и пропаже двух машин с товаром, за которые и должны были заплатить этими деньгами. На вас охотятся ФСБ, мафия, прокуратура, милиция, несколько частных детективов и телохранители самого Огородникова-старшего. В большинстве случаев те, кто первый найдет вас, решат вашу участь еще проще и эффективней, чем эти покойные непрофессионалы. Бежать вам некуда. У вас даже оружия нет – ни одного пистолета! Я гарантирую вашу смерть в течение недели… Но…