Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы - [7]
Образ Людовика XI{93}, хитрого, жестокого, трусливого и склонного к суеверию, во многом основывается на его описании, оставленном Филиппом де Комином{94}, и противопоставленный ему грубоватый и воинственный Карл только подчеркивает его ничтожность. Нечасто бывает так, что реальные исторические персонажи выглядят именно так, как мы их себе представляем, но в Инсбруке{95} в церкви я видел изображения Людовика и Карла такими, словно они сошли со страниц романа Вальтера Скотта: Людовик – тощий и некрасивый аскет и Карл с головой профессионального боксера. Нас расстраивает, когда портрет человека не похож на тот образ, который складывается в нашем воображении, когда, например, в Национальной портретной галерее{96} под картиной, изображающей мужчину с благородным одухотворенным лицом, мы вдруг читаем, что это порочный судья Джеффри. Но иногда, как это было со мной в Инсбруке, мы, наоборот, чувствуем полное удовлетворение. У меня на каминной полке стоит фотография с портрета Ботвелла, мужа королевы Марии Стюарт{97}. Возьмите, рассмотрите хорошенько. Большая голова, подходящая для больших и коварных замыслов; сильное хищное лицо, способное подчинить себе чувствительную хрупкую женщину и наделенное чертами, говорящими о грубой силе; губы, за которыми словно прячутся кабаньи клыки; бородка, которая наверняка топорщилась, когда он впадал в ярость. Глядя на этот портрет, понимаешь, что за человек на нем изображен, и догадываешься, какую он прожил жизнь. Интересно, видел ли когда-нибудь Скотт оригинал этого портрета, который висит в родовом поместье Хэпбернов?{98}
Лично я всегда был очень высокого мнения о романе, который одним из последних вышел из-под пера писателя и был довольно сурово встречен критикой. Я имею в виду роман «Граф Роберт Парижский». Я убежден, что если бы он был не последним, а первым в этой серии романов, он привлек бы к себе такое же внимание, как «Уэверли». Я вполне понимаю удивление одного знатока, который в восхищении и отчаянии воскликнул: «Я всю жизнь изучал византийское общество, а тут выходит книга какого-то шотландского адвоката, и у меня словно открываются глаза!» Многие могут с тем или иным успехом передать жизнь Англии времен нормандского завоевания или средневековой Франции, но воссоздать целую мертвую цивилизацию, сделать это так живо, тонко, детально и в то же время точно следуя историческим фактам, – это ли не проявление истинного гения? Здоровье Скотта начало ухудшаться еще до того, как он закончил работу над романом, но если бы вторая часть книги не уступала первой, если бы в ней были полные юмора эпизоды, сравнимые с тем, где Анна Комнин{99}, например, читает вслух описания подвигов своего отца, или такие полные сурового величия сцены, как высадка крестоносцев на берегах Босфора, это произведение заслуженно заняло бы место среди лучших.
Как бы хотелось, чтобы Скотт продолжил повествование и описал, чем закончился Первый крестовый поход{100}. Можно ли найти во всей истории другое событие, которое могло бы сравниться с ним? Ведь здесь есть все, что так редко встречается в исторических событиях: мы точно знаем, с чего все началось, что было потом, и чем все закончилось. От наполовину безумных проповедей Петра Пустынника{101} до падения Иерусалима. А какие люди возглавляли его! Чтобы достойно описать их жизнь потребовался бы гений уровня Гомера. Готфрид Бульонский{102} – прекрасный воин и предводитель. Боэмунд Тарентский{103} – грозный и коварный. Танкред{104} – странствующий рыцарь и мечтатель. Роберт III Куртгез{105} – полусумасшедший герой. Материала столько, что один человек просто не в состоянии его охватить. Может ли воображение, даже самое богатое, придумать что-нибудь более удивительное и захватывающее, чем подлинные факты истории?
Но какое великолепное братство составляют романы Вальтера Скотта! Ведь подумайте: чистая романтика в «Талисмане», изысканная зарисовка жизни на Гебридских островах{106} в «Пирате», превосходное описание английского быта елизаветинских времен{107} в «Кенилворте», богатый юмор в «Легенде о Монтрозе». И, самое главное, не забывайте, что, хоть автор их и жил в непростые времена грубых нравов, ни в одной из этих книг вы не найдете ни единого слова, которое могло бы оскорбить даже самый чувствительный слух, и это говорит о том, каким поистине великим и благородным человеком был Вальтер Скотт и какой неоценимый вклад он внес в развитие литературы и всего человечества.
В связи с этим можно смело утверждать, что жизнь его заслуживает не меньшего внимания, чем его произведения. И вот она перед нами, на одной полке с его книгами. Локарт, разумеется, был не только его зятем, но и преданным другом. Идеальный биограф{108} должен быть совершенно беспристрастным человеком, питать уважение к своему персонажу и иметь твердое намерение во всем следовать правде. Наряду с остальными личностными качествами известного человека людям хочется знать и о его слабостях. Я не думаю, что кто-то из героев существующих жизнеописаний был действительно так безгрешен, как о нем пишут его биографы. Наверняка эти достойные люди могли и крепкое словцо обронить, и проводить взглядом милое личико, и откупорить вторую бутылку, когда стоило бы остановиться на первой, или сделать нечто такое, что сразу заставило бы нас понять: они сделаны из того же теста, что и все мы. Хотя, конечно же, биографам не стоит впадать и в другую крайность, как например одна леди, которая начала биографию своего покойного супруга словами: «Д. был ужасным человеком». Книги тех, кто пишет биографии, и их персонажи только выиграли бы, если бы краски на картине были ярче.
