Сквозь огонь - [9]

Это было божественно! Словно прохладный атлас заструился по телу. Скользя по водной глади, Мейва пересекла бассейн семь или восемь раз. Потом, запыхавшись, она перевернулась на спину и, лежа на воде, наслаждалась ощущением свободы и хорошим самочувствием.

Но только до тех пор, пока не поняла, что уже не одна. Правда, заметила она это не сразу. Возможно, ее внимание привлек блеск солнцезащитных очков или то, что створка ворот, прежде плотно закрытых, была чуть приоткрыта. А может, просто неприятное покалывание в позвоночнике и неожиданный холодок в воздухе, словно зловещая тень, проскользнув, на секунду загородила солнце. Но как Мейва это почувствовала, честно говоря, не имело никакого значения. Единственное, что было действительно важно, — ее застали абсолютно голой.

Мейва отреагировала мгновенно: нырнула и поплыла к той стороне бассейна, где стоял неожиданный гость. Точнее, гостья. Оказавшись там, она забилась в угол, подтянула колени к животу, а руками прикрыла грудь.

— Поздновато скромничать, моя дорогая, — произнесла незнакомка, снимая очки, чтобы хорошенько рассмотреть Мейву. — Правда, хорошие манеры никогда не были твоей сильной стороной.

— Я… никого не ждала. — Мейва запнулась. После такого унижения она мечтала, чтобы ее смыло из бассейна прямо в море. — Полагаю, мы встречались раньше?

— К сожалению, да, — вздохнула женщина.

— Ясно.

Ясно было одно: не важно, кто эта незнакомка, но она точно не была ее другом.

— Мне жаль, но я не помню вас.

— Что ж, меня уверяли в этом. — Женщина протяжно вздохнула. — Хотела бы я страдать таким же недугом относительно вас. К моей великой скорби, этого не случилось. Я слишком хорошо помню вас.

— И по какой-то причине я вам не очень нравлюсь. Могу ли я узнать — почему?

— Ты не нашего круга. И никогда не станешь своей. Почему мой сын удостоил тебя своим вниманием — за пределами моего понимания.

Эта женщина — ее свекровь?

Мейва находилась в нелепом и унизительном положении, оказавшись абсолютно голой под испепеляющим пристальным взглядом своего врага, и это разбудило в ней давно знакомое чувство отчаяния. Оно обтянуло ее, слово вторая кожа — холодная, липкая, разрушающая душу. В оцепенении она произнесла:

— Не могли бы вы передать мне полотенце?

Женщина одарила ее еще одним гневным взглядом, а затем мыском своей элегантной туфельки пододвинула полотенце. Мейва прикрывалась им, пока вылезала из бассейна, а потом завернулась в него. Скромный наряд, конечно, не шел ни в какое сравнение с элегантным одеянием ее свекрови, но все же это было лучше, чем ничего.

— Извините, что встречаю вас в таком виде, — сказала она, собрав остатки гордости, и осмелилась взглянуть своей собеседнице в глаза. — Чтобы избежать подобных случаев в дальнейшем, не будете ли вы столь любезны предупреждать о своем появлении?

— Или, может быть, в будущем, — перебил ее стальной мужской голос, — ты подождешь приглашения, прежде чем вломиться в мой дом, мама.

О, замечательно! Мало было унижений для одного утра! Теперь и Дарио видит ее полуобнаженное костлявое тело во всем его великолепии.

Однажды Мейва прочитала, что женщины с сильным характером всегда стоят на своем и не пасуют перед трудностями. Она явно не принадлежала к таким женщинам, а потому сбежала.

Грубо схватив мать за локоть, Дарио отвел ее подальше, чтобы их не могли услышать.

— Ты злой, — заявила мать, когда он наконец выпустил ее руку.

— Это не оправдывает тебя, мама, — ответил он взбешенно. — Какого черта ты тут делаешь?

— Уверяю, намерения у меня были самые невинные. Я всего лишь зашла поздороваться.

— Невинные! Как же! Ты всегда что-то замышляешь. Что ты успела ей наговорить?

— Не так много, как мне хотелось бы.

— Ты не имеешь права ничего говорить Мейве! Не смей наводить ее на мысли о прошлом!

— Ну, возможно, я ошиблась в своих суждениях на ее счет. Пожалуй, я дам ей еще один шанс искупить свою вину. Но она!.. Святая Дева Мария, Дарио, она плавала голая в бассейне! Ни капли стыда! Ты представляешь?

Легко! Мейва выглядела как русалка. И если бы он застал ее, то сорвал бы с себя одежду и присоединился к ней. Дарио отвернулся, чтобы скрыть улыбку, пробужденную воображением, и сказал:

— А что в этом плохого?

— Кто-нибудь из прислуги — садовник, горничная — могли увидеть ее. Как ты думаешь, что бы они сделали?

— То, что должна была сделать и ты, мама. Уйти. Настолько быстро и осторожно, насколько это возможно.

Селеста изящной рукой пригладила волосы:

— Что ж, пока мне не захочется увидеть это зрелище еще раз, я ее не побеспокою.

— Конечно, не побеспокоишь, — заверил ее сын, усаживая в машину. — Более того, я сожалею, что мне приходится идти на крайние меры, но до тех пор, пока сложная ситуация касательно моей жены не разрешится, ты будешь держаться подальше от моего дома.

Мать опустила стекло и с укором посмотрела на Дарио:

— Я поняла.

— Точно? — В нем снова закипела злоба. — Ты представляешь, как ей может навредить твое вмешательство? Если ты расскажешь ей о Себастьяне, последствия могут быть ужасными.

— По мне, так я никогда не рассказывала бы ей о Себастьяне. Если бы это зависело от меня, она бы уже собирала чемоданы, так и не узнав, что родила тебе сына.